На поклон к Седому Уралу. Часть 2. Седой Урал

   Но мы лишь отмечаем про себя, что на это место просится деревня. В конце концов, на тракте были устроены «станции» — для смены оленей, для отдыха. Вполне возможно, что селение у Глубника – младшая сестра Пристань-Яма, порождение тракта, ушедшее в небытие вместе с ним. Вот только одна тут есть зацепка. Глубник. Откуда такое русское название? Дело в том, что все реки здешних мест имеют здешние же, туземные названия. За исключением двух ключевых, к которым мы и держим путь. Торговая и Волоковка. Эти реки также имеют и местные названия – Торговая – Хатемалья, Волоковка – Наксорья. И с совершенной очевидностью эти названия говорят об исключительности этих рек и их предназначении именно для глобальной дороги через Урал. Но вот Глубник откуда? И без дублирования на местные языки… Нам только остается, вслед за Сибиряковым, отметить этот факт и задуматься, было ли что тут до него. И что это могло быть? Но если на Глубнике было селение, давшее ему русское название, оно, несомненно, могло бы быть тут. «Русские названия впадающих в р. Щугор речек, сохранившиеся до настоящего времени, как, напр. Речки Торговая, Волоковка, идущая на перевал через Урал, Глубник – как будто указывают, что тут когда-то была какая-то дорога, хотя по Щугору в настоящее время не существует никаких поселений, ни русских, ни зырянских», пишет Сибиряков. Может, все-таки, было что-то?

   От места поляны тракт поворачивает к югу, идет километр вдоль Глубника и выходит на брод через него,

который мы преодолеваем с легкостью, чтобы еще через час движения остановиться лагерем прямо на тракте.

   20 сентября. День начинаем очередной перекладкой прицепов. Олежка тем временем заклеивает сапоги, порезанные острыми камнями Глубника. Сегодня ночью был совершенно конкретный мороз, заставивший меня надеть на себя абсолютно все имевшиеся с собой вещи. Но вставшее солнышко вновь разогревает осенний день до летнего состояния… В месте нашей стоянки прямо по тракту бежит ручеек; так он и сопровождает нас, то убегая в лес, то снова возвращаясь и подтапливая нашу дорогу, превращая ее в чавкающую грязью няшу. Так и ползем по ней на лебедках, пока это не надоедает. Когда надоедает – одеваем снова на колеса болотные «гамаши», теряя на это драгоценный час с лишним времени. Впрочем, куда нам торопиться? По планам, мы сегодня должны были бы уже закончить поход, но нам до конца похода – как до Луны. До второго пересечения со Щугором, делающем тут широкую петлю – «кривулю», целых семь километров. К вечеру тракт окончательно заводит нас в трясину, и мы встаем на ночлег, так и не дойдя до Щугора.

   21 сентября. Ночью опять мороз, и мы ждем, что утреннее небо будет чистым. Но нет, оно все затянуто тучами. Вот странно, почему Сибирякову помогал ночной мороз, а нашу «няшу» на тракте он не замораживает? Загадка. Вообще, квадр в «гамашах» смотрится монстром

и по жиже в них идется легче. Но по завалам и через лес – многократно сложнее. Нет в мире гармонии. Просека перед Щугором – мокрая кашеобразная жижа, заваленная деревьями, и выход тракта на болото воспринимается нами уже как подарок.

   Урал тут уже совсем близко, и мы начинаем чувствовать его дыхание легкими брызгами дождя сверху и каплями перемолотой клюквы из-под колес.

   К 16 часам выходим на Щугор.

   Здесь он широк и достаточно мелок. И, судя по карте,

нам предстоит идти по нему вверх 6 километров, чтобы потом снова попытаться срезать «кривулю», в носик которой и приходит речка Торговая.

   Мы даже расстраиваемся оттого, что не увидим место ее впадения – именно там предполагалось быть месту, где происходил контакт между пришедшими с той стороны остяками и вогулами, и поднявшимися от Печоры русскими и зырянами.