Самоцветы русской короны. Часть 1.Сюжет 4. «Гостья из будущего. Рыжая бестия, мать Грозного царя». Елена Васильевна Глинская.

                Попав в Московию и получив от её князя «кормление», старшие братья Глинские успокоятся и будут жить в тиши, особо не высовываясь. Самый старший Иван (по прозвищу Мамай, кстати) затворится в своей новообретенной вотчине Медыни, и краткие сведения о нем не будут носить никакого исторического контекста, а после опалы младшего брата Михаила и вовсе исчезнут. Средний, Василий Львович, отец нашей «бестии», по приезду в Московию сильно заболеет «очной» болезнью, выпишет себе из Крыма врача, но тот не сможет помочь. Василий Львович ослепнет, получит прозвище Тёмный, с которым и умрет в той же Медыни (предположительно) в 1515-м году, когда его дочери, нашей «бестии», исполнится 7 лет. О судьбе  его жены и матери нашей героини, Анны Якшич, практически ничего не известно. Известно лишь, что она переживет не только мужа, но и дочь и будет играть одну из ключевых ролей в воспитании внука, Ивана Грозного; на первой свадьбе Грозного она благословит внука иконой Св. Анны, что хранится теперь на Афоне. Впрочем, скудость сведений об Анне часть исследователей объясняет тщательным вымарыванием из хроник упоминаний о Глинских вообще после смерти царицы Елены и всеобъемлющего разгрома ее сподвижников.

                А вот младший из братьев, Михаил Львович, обретет прозвание  Дородный, и, в силу своего деятельного характера, снова окажется на вершине элиты, теперь уже московской. Он сразу, получив милость от Василия, присягает ему и участвует во всех его военных операциях. Кстати, примечателен такой эпизод: Король Польши и Литвы Сигизмунд, подписав в тот раз мир с Москвой, предлагает Василию выдать ему Глинских, пообещав им прощение и возврат их вотчин. Но Василий отвечает отказом в том духе, что Глинские перешли на его сторону во время войны, стало быть, стали его подданными. А своих подданных Василий не выдает никому. Так или иначе, Михаил появляется в ближнем круге Великого Князя, беря под крыло своей опеки  жену и дочь брата, Василия Львовича. Еще больше укрепляется положение Михаила в результате его брака с Еленой Ивановной Телепневой-Оболенской, дочерью Ивана Телепнева-Обленского (Немого), представителя одного из самых приближенных к княжеской фамилии рода Телепневых (Телепней) еще со времен Ивана Великого. А Иван Телепнев-Оболенский (Немой) – двоюродный брат другого Ивана Телепнева-Оболенского, по прозвищу Овчина, которому будет суждено сыграть определяющую роль в судьбе нашей «бестии» – стать первым в истории Государства Российского фаворитом царицы,  фаворитом Елены. Впрочем, слово «впервые» будет звучать в этом сюжете еще много раз. Но и до всех этих событий род Телепневых, включая и Овчину, и Немого, – самые-самые близкие к княжескому роду персонажи. Кстати о прозвище «Немой». Собственно, это прозвище было следствием немногословности Ивана Васильевича, говорившего всегда крайне мало, неохотно и исключительно по делу, а вовсе не то, что вы подумали. С чем связано было прозвище другого Ивана Телепнева, Фёдоровича, – Овчина, – история умалчивает. Но что поделать, такое это было время, время прозвищ.

                Вечное соперничество Литовской и Московской Руси время от времени обостряется до открытых военных действий. Так происходит и в 1512-м году, когда в процессе военного противостояния войска Василия III осаждают не так давно потерянный в ходе предыдущей войны Смоленск. Михаил Глинский в тот момент – воевода Большого (Главного) полка Василия, осаждающего город. Шесть недель длится осада, но Смоленск в этот раз не сдается. Василий III снимает осаду в марте 1513-го, но уже летом того же года русские войска снова осаждают город. Взять его и в этот раз не удается. Тогда Глинский и предлагает Василию III поступить иначе, но ставит условие: если Смоленск будет взят Московией, то Василий передаст его в вотчину Михаилу Глинскому. Согласился ли Василий с таким предложением, мы не знаем, но Глинский начинает действовать. Используя свои связи и играя на недоверии смолян к полякам, которых те ждут, как союзников при отражении штурма, он вступает в переговоры. И в результате переговоров ему удается убедить смолян в том, что никакой помощи Польши не будет, а вот в случае сдачи город будет оставлен невредимым, и Василий поступит с ним ровно так, как поступила однажды при Софье Витовтовне Литва – даст ему полную самостоятельность, но теперь под крылом Москвы. Ну, а Михаил Глинский будет гарантом такого решения, заняв место Смоленского князя. В августе 1514-го года Смоленск сдается Василию.

                Но Глинский не получит Смоленска. Вообще ничего не получит, кроме насмешек от князя над его честолюбием, которые сочтет столь оскорбительными, что напишет Сигизмунду о готовности перейти снова к нему. И даже попытается это сделать, но будет перехвачен в районе Орши и доставлен в ставку Князя в Дорогобуж. Говорят, что Михаил Глинский, будучи уверен в том, что его казнят как изменника, ведет себя вызывающе, не отпирается и открыто говорит с Василием, заявляя о значительности своих заслуг и черной неблагодарности последнего в ответ. Так ли это – неизвестно; однако, по слухам, речь и поведение Глинского так действуют на Василия, что тот решает не казнить изменника, но, заковав в цепи, отправить в Москву. Понимая, что из тюрьмы ему не выбраться, Глинский принимает православие и остаток дней решает провести в молитвах. Но постриг не принимает. Принятие православия Глинским Василий, в свою очередь,  воспринимает как покаяние; из тюрьмы не выпускает, но значительно смягчает условия его заточения. В 1517 посол в Московии, мой любимый Герберштейн, передает Василию III просьбу Папы Максимилиана I отпустить Глинского к нему, на что Василий отвечает, что Глинский давно бы уже был казнен, не перейди он в православие. Стало быть, и Папе нечего за него хлопотать. Как в этой ситуации живет, где и с кем, 9-летняя племянница героя-изменника Глинского Елена и ее мать, увы, не известно. Но, видимо, как-то близко к Москве и московскому двору, раз Василию удается обратить на нее внимание. Думаю, что происходит это не без помощи многочисленных и всесильных Телепневых, но кто знает.

                Следующее «впервые на Руси» произойдет уже в стане Князя. Долго ли, коротко ли, но пройдет какое-то время, и Елена из зубастого «утенка» превратится в пусть и необычную, но «лебедь», а Князь задумается после 20 лет жизни со своей Соломонией о том, откуда бы ему взять наследника. Кто-то считает это совпадением: вопрос о наследнике нужно было решать независимо от наличия на горизонте синеокой литвинки; я в совпадения, как и говорил, верю, но  неохотно. Уж больно отчетливо совпадает время постановки вопроса о разводе с преображением благопристойного Василия в щёголя-ухажера. Собственно, развод с Соломонией – и есть то самое «впервые в истории», хотя и женитьба его не на княжне, а на пусть и не простолюдинке, но и не «царских кровей» Соломонии тоже была впервые. Считается, что развод Василию был дан в 1525-м году, когда нашей Гостье будет 17, но это не совсем так, если верить ряду источников, очень похожих тут на правду. Основные защитники идеи «брака-во-Христе», брака, заключающегося вовсе не в церкви, а на небесах и, следовательно, не подлежащего никакому разрыву, разве что по смерти одного из супругов – духовник Василия инок Вассиан (Патрикеев) и Митрополит Московский Варлаам. Оно и понятно: по канонам, раз Бог соединил двух людей в браке, - это Его воля; а раз детей не дал в этом браке, значит, и на то есть причины, одному Ему ведомые, и нечего тут выдумывать разводы и подбирать тому оправдания.   Инок Вассиан, по легенде[3], ответил Василию на его вопрос о возможности развода так: «Ты мне, недостойному, даёшь такое вопрошение, какого я нигде в Священном писании не встречал, кроме вопрошения Иродиады о главе Иоанна Крестителя». И если эту цитату можно отнести к любому году накануне развода, то о позиции митрополита Варлаама можно говорить только до его смещения с этого поста в 1521-м году, когда Елене было всего 13-ть. Часть источников полагает отказ Варлаама благословить совершенно незаконный по тем временам и канонам развод Василия с Соломонией причиной опалы и лишения сана Митрополита, но это не единственная версия. Как бы то ни было, митрополит Варлаам своего сана лишился, и это также произошло впервые в православной Руси, когда светский правитель вмешался в церковные дела, сместил одного неугодного ему иерарха и поставил вместо него другого, лояльного. Такого не могло быть никак ни по каким канонам, однако так оно и было: получивший из рук Василия митрополичий посох новоявленный иерарх Даниил развод благословил.