Самоцветы русской короны. Часть 1, Сюжет 3. «Начинается земля, как известно, от Кремля». Софья (Зоя Фоминична) Палеолог.

                Сейчас меня внимательный читатель поймает на нестыковке. Но ведь в ноябре в этом храме и венчались Иван с Софьей! Как же так? Нет, не поймали. На время перестройки Успенского Храма внутри него устроили небольшую временную деревянную церковь; в ней-то князь с княгиней и венчались. К маю 1474 года стены Собора довели уже до сводов, когда недостроенный храм рухнул. «Бысть трус во граде Москве и церковь св. Богородицы, сделана бысть уже до верхних камор, падеся в 1 час ночи, и храми все потрясошася, яко и земли поколебатися»[4]. Нет, на моем веку тоже было землетрясение («трус») в Москве, даже люстра слега качалась. Но так, чтобы храм рухнул? Скорее, «трус» в городе мог случиться, наоборот, от падения массивных стен. Истинную причину даже тогда не стали скрывать: «известь была неклеевита, а камень нетвёрд»[5]. От себя же я добавлю, что и с зодчими тогда беда была. В том смысле, что с домонгольских времен на Руси не строили таких больших храмов, вот за двести лет и разучились. Ни во Пскове не строили, ни во Владимире, ни еще где. Собственно, это сразу и поняла Софья.

                Дальше энциклопедии в один голос говорят, что Иван III послал гонцов в Италию, и через год после обрушения «знаменитый итальянский зодчий» уже приступил к строительству Успенского Собора заново. Разбор предыдущего предложения на соответствие действительности выглядел бы так. Не Иван III послал гонцов. Если бы это сделал Иван без Софьи, то он год бы искал гонца и три года согласовывал бы и решал, за кем того послать. Да на переезд  из Москвы в Италию и обратно еще бы год ушел, особенно ввиду прекращенного воздушного и заблокированного автомобильного и железнодорожного сообщения в условиях военного конфликта. Москвы и Литвы, конечно, тогда такой был конфликт. Нет, конечно. Конечно, это сделала Софья: она знала, что надо делать. Она знала, кого конкретно из своей свиты послать, она знала, к кому конкретно в Италии его отправить и что предложить, чтобы тот согласился. Другая … ммм … неточность. Аристотель Фиораванти на тот момент - не совсем архитектор. Он, в первую очередь, инженер. Логика Софьи тоже очевидна: проект есть, прообраз проекта стоит уже несколько веков во Владимире, и не зодчий в этой ситуации нужен, а именно инженер. Инженер-проектировщик и инженер-строитель. Вот поэтому в Москве и появляется Аристотель Фиораванти. У себя на родине он известен как раз инженерными проектами – водружением колоколов, «выпрямлением» покосившихся башен. Кстати, тоже не везде удачным, – в Венеции он так перестроил башню церкви Сан Микеле Арканджело, что та вскоре рухнула на монастырь Сан Стефано, задавив несколько человек. Но инженер – он ведь на то и инженер, чтобы извлекать уроки из своих ошибок. Поэтому в Венецию Аристотель никогда больше не возвращался, предпочтя принять предложение Софьи о работе в Москве. Кстати, оставшись после успешного возведения заново Успенского Собора на Руси, Аристотель продолжит работу не в области архитектуры, а в области военной инженерии и артиллерии, поскольку к позднемонгольскому периоду в Московии придет в упадок и это; в упадок придёт вообще всё. Уже давно в мире изобретут гранулированный порох и тяжелые стенобитные орудия. Уже, получив опыт применения новой артиллерии по крепостям, придумают новые системы фортификации – защиты этих крепостей от нового оружия. Уже многие европейские государства перестроят свои крепости по новым канонам. Но застывшая на Калке Русь так до Софьи и останется с многочисленными лучниками в латах на конях, вплоть до самого Стояния на Угре. Инженер Аристотель это всё увидит, и в процессе постройки нового Успенского Собора, безусловно, расскажет Софье.

                И вслед за этим Иван III примет решение полностью перестроить Кремль, дабы красив был и времени соответствовал. Конечно, примет решение Иван, а кто же еще? Ведь он же – Великий Князь! И вслед за Аристотелем начнется оживленное движение из Москвы в Италию гонцов с удивительно греческими фамилиями и именами, мелькавшими в перечислении сопровождающих Софью в ее свите придворных (Траханиот, например – тот самый Юрий, который первым приехал от Папы в Москву), а в Москву в ответ потянутся строители, конструкторы и инженеры с фамилиями итальянскими, которые, в массе своей, приобретут русское упрощение – Фрязины. Антон Фрязин (Антонио Джиларди), Марк Фрязин (Марко дей Фризони). Пётр Фрязин (Пьетро Антонио Солари). В 1485 году в Москве начнется великая перестройка Кремля, продлиться она десять лет, и Москва получит новый Кремль, да такой красивый, что войдет он во все визитные карточки Москвы, а потом и России, станет главной эмблемой и символом страны. Ни с чем не сравнимый Кремль! Разве что, как две капли воды похожий на Кастелло-Сфорцеско, он же замок Сфорца в Милане, построенный, в том числе, по проекту Антонио Филарете,  ближайшего друга и напарника Аристотеля Фиораванти до отъезда последнего в Москву. И к украшению которого приложил руку Пьетро Антонио Солари – Пётр Фрязин. Впрочем, в Италии есть еще одно, очень похожее на Московский Кремль сооружение – построенный за 100 с лишним лет до Софьиного (ой, Ивановского) Кремля замок Кастельвеккьо, или Замок Скалигеров, в Вероне. Он тоже с зубчатой, в форме ласточкиного хвоста, стеной и «башнями кремля». И тоже красного обожженного кирпича. Что поделать – такова уж ухмылка итальянской моды. Кстати, кирпичный завод для строительства нового Кремля тоже пришлось построить итальянцам, вернее, Антону Фрязину, поскольку для всего строительства потребовалось около 300 тысяч тонн кирпича, или примерно 100 миллионов штук [6], а ничего подобного в Московии не существовало.

                Когда была завершена реконструкция Кремля, итальянская строительная индустрия не остановилась. К тому времени в войске Ивана III появилась, силами приглашенных инженеров, новейшая артиллерия, и пришел черед реконструкции и других крепостей, в том числе и на присоединенных к Москве территориях. Всего за время правления Ивана и Софьи полной или частичной переделке подверглись: Крепость Ивангород, Новгородский Детинец, Ладожская (Староладожская) крепость, Псковская крепость, крепость Орешек, крепость Копорье, крепость Ям, Изборская крепость, Великолукская крепость, крепость Красный Городец, Рузская крепость, укрепления Владимира, вторая крепость Галича, Чухломская крепость, Белозёрский кремль. Были основаны Покчинская и Пустозёрская крепости. Теперь эти крепости могли выдерживать осаду войск, имеющих новейшие артиллерийские системы, как и размещать такую артиллерию  у себя внутри  для защиты.

                И снова я прервусь, чтобы задать сакраментальный вопрос. Для чего? Нет, для чего крепости – понятно. Для чего именно Софья, –  а у вас же не осталось сомнений, кто сделал так, чтобы Иван начал реконструкцию крепостей с Московского Кремля, –  это затеяла? Ответ на этот вопрос попутно даст ответ и на вопрос о характере Софьи и об её истинных планах.  Для чего?

                Ответ, как ни странно, короток и прост. Ивана III еще при жизни прозвали Великим. На Руси правителей, получивших от современников или потомков такое прозвание, совсем не много – всего шесть. Из тех, кто правил в Москве – трое: Иван III, Пётр I и Екатерина II. Иван в этом списке – первый. Происхождение Софьи из династии Палеологов говорит само за себя: она – принцесса Великой Империи, представитель великой фамилии, дольше всех других правившей великой страной. Не просто Великой Империей, но избранной страной, Вторым Римом, взявшим, как раз под властью Палеологов, функцию центра Мира на себя. Потому и Второго Рима, что первый, несмотря на то, что продолжил своё существование, с точки зрения «правды» и «морали» – в понимании жителей и правителей Византии, конечно, – «опустился», оказался низвергнут в пучину ереси и неправды. И вот Второй Рим пал, а Софья – его последний представитель.

                Это такой высший снобизм, если хотите. Она особая, она – из касты самых-самых избранных, не просто тех, которые правят, но тех, которые правят Великими Империями. Касты, выше которой только Небо. Да, ей не суждено взойти на трон, но она из них. И, если ей не суждено быть Императрицей по должности, то Императрицей по статусу она быть может. Для этого ей надо жить в самой лучшей стране мира, в котором будет  новый центр Мира после падения ее центра – Константинополя. Ей надо, чтобы в этой стране были лучшие пушки и крепости. Чтобы трон был в  самой красивой столице с лучшим храмом в центре. Ей надо, чтобы этой страной правил самый великий из всех правителей Император, великий настолько, что ему не может быть равных. Он должен быть таким, чтобы никто из смертных не мог с ним сравниться в величии даже близко. Он должен быть воистину Великим, и тогда она, его жена, будет по-настоящему счастлива.

                Дело за малым. Сделать мужа Великим, а страну – Третьим Римом. Только и всего. Это она и делает. И многого добивается, хотя окружение считает ее заносчивой и надменной. Надменность и заносчивость – да, по виду, похоже. Но глубинно это совсем другое. Очень характерный пример – татары. Это классика, это тот момент, когда ее муж впервые приблизился к статусу Великого.

                В том же 1472-м году – год их свадьбы, – хан Большой Орды Ахмат снова пришел на Русь. Орда к тому времени уже распалась на разные ханства, но Большая Орда представляла собой весьма мощное образование. Иван III, собрав тогда большое войско, вышел навстречу и встал на берегу Оки у Тарусы. Войско Ивана раз за разом отбивало попытки ордынцев переправится, Ахмат сумел тогда взять и спалить Алексин, но большего получить не смог. Так и ушел ни с чем. В том же 72-м году Иван прекратил выплачивать Орде дань. Хан оставил в покое Русь на целых восемь лет, занявшись Крымом, поскольку, как мы знаем, именно на такое количество лет замораживается в метрополии, решившей присоединить к себе полуостров, всё. Но в 1480-м он решает вернуться к вопросу о дани с Москвы и высылает к Ивану посольство с требованием расплатиться по счетам, включая сумму задолженности, проценты за пользование средствами и пени, рассчитанные исходя из ставки рефинансирования. Иван размещает ханских послов в хоромах, а сам созывает совет. Поскольку вопрос серьезен, совет тоже очень велик и представителен: митрополит и церковники, бояре и князья. И Софья, конечно.

                < Ремарка. Всё, конечно, несколько сложнее: ряд источников говорит о том, что в 1476-м году было еще одно посольство, когда хан потребовал возобновить выплаты и приказал Ивану лично явиться в Орду. Мнения исследователей тут расходятся; есть даже такие, кто считает, что Иван заплатил. Но в Орду не поехал. К 80-му году всё сильно изменилось: Ахмат после 8 лет владения Крымом потерял его, уступив османам, а вот Иван, наоборот, приобрел очень важную территорию. Он подчинил Новгород. В 80-м потребность в дани для хана возросла, но и у Ивана появилось, чем платить. Впрочем, давайте не будем останавливаться на частностях, когда находимся на пороге события гораздо более значительного исторического масштаба >.

                Совет идет очень долго. Все присутствующие на нем по очереди высказывают свою позицию. И она постепенно обретает черты консенсуса: как бы это ни выглядело унизительно, –  надо платить. Иначе снова набеги, грабежи, насилие, сожженные города и разрушенные храмы. Все участники убеждают в этом Князя, который пребывает в задумчивости и растерянности. Советчики начинают распаляться, говорить всё более и более убедительно и резко. И только Софья молчит, сидя без движения с каменным лицом. А когда выступающие закончат, и Князь попробует подвести итог, Софья обхватит голову руками и расплачется навзрыд. Князь прервет совет, распустит всех и уединится с Софьей.

                Впрочем, описание этого совета приводит Татищев, а мы-то знаем, что Василий Никитич склонен пользоваться какими-то своими, одному ему известными, сведениями. Так что давайте к этому относится, как к легенде. Но в данном случае я почему-то верю Татищеву: мне кажется, такая легенда очень тонко отражает и характер самой Софьи, и характер и степень ее влияния на Князя. Но что произошло между Иваном и Софьей ночью после совета, не знает даже Татищев. Оставлю и я дорогого читателя догадываться самому.