Отчет об экспедиции. Глава 2. Вига и Унжа. Шишкилев. Унженский волок и приход в Тотьму

 

 

Итак, 14 августа 2020 года, в 16-25, часть нашей экспедиции в составе: Филиппо, Даниил и ваш покорный слуга, вместе с проводником Романом из Терема, на автомобиле, полностью загруженном экспедиционным оборудованием, включая лодку с мотором, стартовали в сторону Панкратово – ближайшего места к устью Виги в Унжу, куда можно добраться по дороге.

 

 

 

 

Вообще, это первое и, как оказалось, единственное запланированное разделение группы, вызванное не только необходимостью доделать работы по подготовке сухопутной техники к старту. Отъезд нашей группы вперед, к Панкратово, решал еще одну задачу, поставленную перед нами РГО и его костромским отделением – по исследованию предполагаемого места древнего города Шишкилёва; собственно, эту задачу мы и решили выполнить завтра, 15 августа, пока вторая, «квадроциклическая» группа, будет доделывать работы 

 

 

 

 

и подтягиваться к месту водного старта. Пока же мы проезжаем в 17-40 через старинный Судай  и к вечеру прибываем на место «стапеля» близ Панкратово, у моста через Вигу, где, немного обследовав достаточно высокий берег, находим удобное место для стоянки и спуска лодок, плотов и квадроциклов на воду, выбрав для этого чудесную полянку с оборудованным местными жителями навесом и костровищем.

 

 

 

 

Надо сказать, что берега Виги здесь достаточно крутые, поросшие обильной растительностью, и наша полянка обладала эксклюзивным для этих мест свойством: спуск к воде здесь был явно профилирован, «выположен»;  был ли это оборудованный местными жителями «слип» — спуск к воде для лодок,  или это был след от оставшегося после строительства моста первоначального брода, неизвестно. Я тщательно отснял это место на свой мобильный телефон, как и стоящие на берегу необычные лодки, но судьба этих кадров, увы, пока неопределённа. 

 

Вообще говоря, Вига отличается своеобразным характером: будучи достаточно крупной по здешним меркам, она, вместе с тем, мелка и изобилует песчаными и мелкогалечными косами и бродами; стоящие у ее берегов лодки столь своеобразной формы – маленькие и с абсолютно плоским дном,– вызвали у нас любопытство, как их формой, так и фактом своего существования, и при этом они содержали транец под мотор.  Еще бы, до Унжи тут еще не так близко, значит, им всяко суждено ходить по Виге. Значит, несмотря на все уверения местных «знатоков», такая речка, как Вига, вполне себе способна к движению по ней на моторах и в наши дни. Разве что, моторы должны быть с водомётами, а дно лодок – плоским. Вместе с тем, в половодье Вига несет достаточно мощный поток, поднимая свой уровень чуть ли на 10-ток метров. 

 

 

 

 

 

Тут я хотел бы сделать небольшое отступление – и об уровне воды в реках,  и о тех изменениях, что произошли и происходят в природе, и о том, как эти изменения влияют на наше понимание процессов исторического движения. 

 

 

На самом деле, вопрос несколько шире, чем просто изменения климата. Это вопрос, в том числе, и о доверии тем данным, что мы, пройдя по речным и волоковым путям сегодняшним, пытаемся соотнести с историческими путями. И поводов для недоверия тут много. При подготовке к этой экспедиции я получил целый ряд насмешливых комментариев, типа «квадроцикл первопроходцев???». Можно, конечно отшутиться: «Ну да. На экскурсию в Рим вы же на самолете летите. А почему не в колеснице?» Но, если серьезно, то я отношусь к людям, пытающимся реконструировать древние средства передвижения, с очень большим уважением. Другое дело, что трудностей при движении «реплика» исторического судна добавляет, а вот на изучение путей влияет мало: если вы прошли по историческому пути на исторической лодке, это однозначно говорит о том, что так было можно. А если нет? А вот если нет, то это не говорит ровным счетом ни о чем, потому что: — ту ли лодку вы построили? – так ли вы ей управляли? – те ли условия воды были в реке? – в то ли время года вы шли? – а был ли волок/река обустроен – воротами на волоке и на порогах, бечевниками по берегу? 

 

Но скептики идут дальше. Скажем, на знаменитой Ловати, что является одним из путей «из Варяг в Греки», больше, чем  полторы сотни порогов. С товаром-то? Вверх? Самое простое тут  — сказать:  «Не верю.  Нестор/Сильвестр все выдумал. Да и история сто раз переписана». Такие скептики были во все времена, от Татищева до Соловьева и от Ключевского до наших дней. Но опустим ненужный тут спор о переписанности истории. Стандартным ответом корифеев на этот скепсис всегда был тезис о том, что «в те времена» реки были полноводнее. И это абсолютная правда, см. например, 4-ю лекцию «Курса русской истории» В.О. Ключевского [1]. Это правда, конечно, но не вся. Если климат (а с ним и гидрология рек) стремительно изменился за 100 лет, от Ключевского и до нас, то, наверное, он и за предыдущие 100 лет, от Карамзина до Ключевского, также изменился? Но оба они приводят одни и те же аргументы: леса вырубаются, болота высыхают, озера заболачиваются. Получается, что из века в век. Но исторические реки-то продолжают течь, и мы их видим, в том числе и по артефактам на волоках. Вообще говоря, затем и идем. Настолько ли сильно все поменялось?

 

Думаю, что нет. Я думаю, что, конечно, нужно учитывать, что и гидрология рек изменилась, и реки, особенно крупные, равнинные – такие, как Вычегда или Печора, — свои русла поменяли. Но эти изменения происходили всегда; русла рек мигрировали, вода в реках не то, что уменьшалась, но  изменялась, колебалась. И  главным ответом на возможность движения по реке, должен быть не аргумент, что «раньше было не так», а тезис о том, что к движению практически в любой гидрологической ситуации человек может подстроиться, приспособиться – была бы река,  был бы по ней путь, и была бы в этом пути необходимость. Цитировавшийся ранее П.И.Крузенштерн [2] сходу отметает и  даже не рассматривает  переходы через Урал в верхнюю Печору: для судовых партий товаров в десятки тысяч пудов хлеба Печора выше Усы мелка. (Заметьте, сейчас мелка, но и тогда тоже мелка). Но Крузенштерн же ищет этот маршрут не «с бухты-барахты», он его ищет, чтобы везти хлеб именно большими судовыми партиями, а не «как раньше» — мелкими лодками-зырянками по 100 пудов, что снуют вокруг его экспедиционной лодки, не задумываясь о том, что «так нельзя». Вопрос в товаре. И главный вопрос не в том, чтобы найти подходящую реку под твоё судно, а в том, чтобы приспособить или придумать судно, способное идти по той реке, которая есть, и которая ведет в нужное место. Ровно это мы и видим сейчас на Виге – вот она, плоскодонка, да с транцем под водомёт. И так всегда: Москвитину, чтобы впервые в нашей истории дойти от Якутска до Тихого океана, пришлось построить струг, дойти на нем по Алдану до Майи, оставить его и построить дощаник, на котором подняться по Майе до Нудыми. Бросить дощаник и построить легкие однодеревки. Привести их в верховья и снова бросить под перевалом, чтобы, перейдя перевал, построить «будары» и спуститься на них по Улье. Разные реки, – значит, и суда разные, и способы движения разные – где бичевой, где шестом, где вёслами, где сплавом, где волоком, а где и парусами. Но идти всё равно можно. 

 

Еще один момент. Идя по Пёзе 8 лет назад, мы видели навигационные знаки за 300 км от устья, там, где наши моторы уже цепляли за «кошки» [3] и перекаты. Как так? Знаки, что ли, старые? Старые, конечно. Но и «тогда», как и «теперь»,  в  году есть две недели, в половодье, когда и на 300 верст по Пёзе можно подняться на тяжелой барже. И если об этом знают сейчас, то почему мы отказываем предкам в том, что они могли знать, когда и на чем можно идти по их реке? Ну и при чем тут изменение климата? Но оно конечно есть. Поговорим еще, будет повод. Кстати, на Унже, в которую мы направляемся сейчас, в 19-м веке существовал особый тип судов, лодка – «унжак», распространившийся потом и на Волгу, и на Мариинскую водную систему. Но на Унже о том и поговорим. Конец отступления.

 

А пока, утром 15 августа, спустив на воду лодку и оставив лагерь нас дожидаться, отходим от нашей «пристани» вниз по Виге. Первое препятствие на пути – низководный мостик, все пролеты которого, за исключением одного, забиты принесенным вешними водами хламом – корягами и бревнами, оставшимися со времен, когда Вига была сплавной. Для сегодняшнего нашего прохода на пустой лодке мостик, после его просмотра, не представляет препятствия, но оставляет сомнения – пройдет ли под ним плот с водруженным на него квадриком? Тем более что вода в речке несколько поднялась даже относительно вчерашнего вечера, и я не знаю, радоваться этому или нет. Конечно, лучше радоваться: нам бы еще воды. А то, что квадр не пройдет – ну, так будем решать проблемы по мере их поступления. А вот брёвна в воде представляют определенную опасность: их сейчас видно под водой достаточно близко к поверхности, а иногда они торчат одним концом из воды. Хорошо, когда торчат. Хорошо, если видно… И я осторожничаю, иду медленно, отчего лодка «пашет» водную гладь. Но привыкаешь ко всему. Даже не так. Очень быстро приходит понимание, где и как надо опасаться препятствий. Это тот замечательный момент, когда ты начинаешь понимать, или, лучше, чувствовать реку, а она из благодарности в ответ начинает тебе подсказывать, какой фарватер тебе выбрать. Жаль только, что не со всеми реками в дальнейшем нам удастся установить такие доверительные отношения. Почувствовав это взаимопонимание с Вигой, я решаюсь поэкспериментировать с настройками и положением двигателя, после чего лодка под 10-сильным мотором легко «выныривает» из воды и ложится на нее, — «ложится на редан», — набирая крейсерскую скорость в 22-25 км/час. Остается только сбросить газ наполовину – такой режим не только быстр, но и очень экономичен, -  и следить за рекой, да любоваться ей, попутно отмечая, что берега достаточно круты и не содержат выходов, да и бечевника, как такового, тут не просматривается. И уже в 11-25 мы проходим  устье Виги и входим в Унжу.

 

Когда мы воссоединимся с командой, мы снова придем к этому месту и пойдем от него налево, вверх по Унже. Теперь же наш путь лежит к полулегендарному Шишкилёву по Унже вниз, направо. Даже невооруженным глазом видно, что Унжа вниз тут более полноводна, чем вверх. А прямо над устьем, чуть выше него, через Унжу перекинут сильно разрушенный мост. Но мы его просмотрим на обратном пути; теперь же -  вниз!

 

Берега Унжи по своему характеру не сильно отличаются от таковых на Виге – все они достаточно круты и сильно поросли кустарником, что не только делает выход на берег непростой задачей, но и наводит на мысль о том, как тут мог идти бечевник. Но, так или иначе, к 13-00 мы подходим к месту, где берег пологим уступом выходит к воде. Это чуть ли не единственное место, где можно легко причалить, и это то самое место, что обозначено на переданных мне Костромским РГО схемах предполагаемого Шишкилёва. Уже интересно.

 

 

 

 

 

Низинка, где мы причаливаем, — наносной выступ стекающего с крутого берега ручейка, обильно поросший кустарником и несколько заболоченный, но, тем не менее, пригодный к высадке.  То, что поросший кустарником – это не страшно: когда люди активно живут на берегу, кустарник там не растет. Когда же люди уходят – даже самые открытые места моментально зарастают ивняком. В этом мы убедимся везде по дальнейшему маршруту. Наносной выступ скоро приводит нас к крутому коренному берегу, поросшему полноценным лесом, с  карабкающейся наверх тропинкой. По мере подъема тропинка становится отчетливее и круче, а в самом крутом месте ее огораживает натянутая вдоль прорезающего склон оврага, бечевка. Значит, нет сомнений – это то самое место, где перед нами были экспедиционеры костромского РГО.

 

 

 

 

 

 

Давайте остановимся, переведём дух и сделаем отступление на тему, зачем мы здесь.

 

 

 

Лежащий в 40-ка километрах отсюда вниз по Унже город Кологрив – одно из самых удаленных мест Костромской области. До областного центра тут под 400 километров – больше, чем от областного центра до Москвы. Этакий «медвежий угол», в силу удаленности и «тупиковости» ведущих к нему дорог, сохранивший своё обаяние пасторальным обликом конца 19 века. Бывавший тут автор ловил себя на мысли, что он приехал сюда не на обычной машине, но на машине времени. Здесь, в Кологриве, есть несколько удивительных мест: Заповедник «Кологривский лес» — огромный лесной массив, нетронутый человеком. Или Княжья Пустынь – почитаемое народом святое место, руинированный монастырь, куда паломники тянулись во все времена. Тут есть Шаблово – как раз на полпути между местом, где мы стоим, и Кологривом, — деревня, где жил, творил, устраивал детские спектакли, удивительный деревенский самородок, поэт, художник и мыслитель Ефим Честняков. А однажды я приехал сюда на майские, чтобы посмотреть, как на заливную пойму у города прилетают тысячи серых гусей, чтобы отдохнуть от своего долгого пути из Голландии, отъесться и отправиться дальше, на Таймыр… Наверное, чем дальше от центров цивилизации находится то или иное место, тем больше тайн, загадок и легенд оно хранит. Главная загадка Кологрива – это он сам. Собственно, то место, где он сейчас находится, пожалуй, единственное его достоверное место: сюда в 1727 году, в местечко, что называлось раньше Кичино, перенес его кологривский воевода Иван Рогозин. Вместе с тем известно, что Рогозин перенес его на 33 версты вниз по Унже. Но откуда именно? Молва указывает целый ряд предположительных названий Старого Кологрива: Село Михаил Архангел, Малый Архангел, Малый Архангельск, Ново-Архангельск,  Окологривье. Откатившись назад  во времени, встречаем такую вот запись под 1647-м годом:  «Межа кологривской посадской земле тово же Кологрива городка пушкарская земля от города за оврагом кладбище а бывало церква Михаила архангела и та церковь перенесена на горскую сторону, а ныне на церковном месте стоит часовня а за часовней двор — изгородец попа Микиты да детей его а служит поп Денисей на посаде у ружной церкви у Макария чудотворца, а другой сын Борис служит в городе у архангела Михаила». («Межевая книга Галичского уезда»). По крайней мере, начинает проясняться, что «архангельские» названия даны молвой по стоявшей тут церкви, и что «пушкарская земля» — крепость Кологрив (Старый) – за оврагом от посада. Давайте запомним, как и ссылку на то, что и кладбище тоже там.

 

Откатываясь дальше во времени, находим записи в переписной книге 1627-28 годов «Галицкого пригородка в Кологриве пушкарские дети во дворе Пятунка да Ивашка Микитины дети Собакина да рассыльщик Сенка Григорьев сын Сухоногов да в Кологриве ж владеет пушкарской землей архангельский поп Никита». И, наконец, дозорная книга, 1616: «Город Кологрив на реке на Унже древян ветх разволялся, а до реки до Унжи ни одной городни нет....». То есть, в 1616 году крепость уже достаточно обветшала. Но, что особенно интересно, других – нет.

 

А вот попытки откатиться еще раньше приводят к удивительному факту. Кологрив (Окологривье), как название,  больше нам не встречается. Зато встречается повсеместно таинственный Шишкилёв – и как объект нападения на Унжу и на Галичскую землю татар и черемисов в  1497 году [5] «В лето 7044-го. Октября в 8 день приходили Татарове и Черемиса на Оунжу да на Шишкилево, да на пустыню на Болшую, да на Чюхлому, да на Глазуново, да к Галичю городу волостьми, да в Галиче половину посада сожгли, а другую отняли, да оттуду посла сила на двое в землю пошли на селца митрополии, а стояла матица близко Оусолья на Пупчеве да на Дорку на Достофееве, а воевали Кургу да Чермагсму, да Романцов, да Залесье, да Чюдцу, да Жилино, да два Березовца, да Холм Шареев, да Лосево Рамение, да Жохово, да Турдеево, да вывоевали волости около Галича». И как город, переданный некоему Григорию Васильевичу Грязново в  кормление.

 

 

 

 

И как «поставщик рекрутов» в войска Ивана Грозного для Ливонской войны. Что самое интересное, Шишкилёв поставлял ратников в количестве, сравнимом с Костромой и Галичем – центрами княжеств, — что не может не говорить о его значимости и населенности. Конец отступления.

 

Давайте, переведя дух, продолжим подниматься вверх по тропинке на верхушку гривы – а именно так в здешних местах и называется крутой обрывистый берег, иссеченный оврагами, такими, что справа от нас за оградительной веревочкой. Окологривье?

 

Тропинка выводит нас на обширную поляну, ближняя к нам часть которой занята… кладбищем. Это достаточно современное деревенское кладбище,

 

 

 

 

 

но места кладбищ на Руси – весьма консервативные объекты (пока на их месте не решат возвести дома номенклатуры при СССР или небоскреб в комплексе «Москва-Сити» после СССР, как это произошло с Дорогомиловским кладбищем. Но в Шишкилёве, вроде, Сити пока нет). Так что очень всё близко.

 

Останавливаемся на поляне, поросшей высокой травой. Это огромная поляна, разделенная редкими островками лесных деревьев. В прежних экспедициях мы встречали такие поляны – места, бывшие когда-то селениями и ставшие полянами и опушками, обычно даже на первый взгляд отличаются от просто полян и опушек – формой, рельефом, немного другой травяной растительностью. Здесь трава высокая и такая же, как на кладбище, но других полянок рядом нет. В общем, очень похоже, по всему, что тут был город. Определение этого места, как города – плод нескольких рекогносцировочных экспедиций Костромского РГО 2017-19 годов [6], попросившего нас дать «экспертную» оценку этого места, как места города Шишкилёва.

 

Мы обследовали поляну, после чего подняли дрон и засняли ее сверху, поставив точки.

 

 

 

 

 

Был ли здесь город? Очень и очень вероятно. Во всяком случае, это место достойно того, чтобы провести тут комплексные археологические и инструментальные – всесторонние – исследования. Вероятность того, что эти исследования покажут историкам и археологам средневековый город, как нам кажется, достаточно высока. И, в этом случае, вряд ли нужно будет сомневаться, что город этот – Старый Кологрив, Окологривье. 

 

 

 

 

 

А вот насколько это тождественно равно Шишкилёву – это серьезный вопрос, который, возможно, останется еще надолго. Ведь единственное, кроме логики, что ставит между Шишкилёвым и Кологривом знак равенства – фраза, приведенная выше в «отступлении», из дозорной книги: «а других нет». Согласитесь, этого мало, тем более, ее автор уточняет: «до Унжи». Кроме того, логика нашего собственного движения дальше, к Юзе и волоку, говорит нам об еще одной ключевой точке, разделяющей пути Унжей на путь в Тотьму и путь на Великий Устюг. Устье Юзы. В устье Юзы не могло быть Старого Кологрива, по определению. Но острожек, крепость или просто застава там быть могла. И как она могла называться, вопрос большой. Кологривом – точно нет. А Шишкилёвым?

 

Но нам пора уже в обратный путь; хоть Унжа и Вига с нами в доверительных отношениях, вред ли стоит испытывать эти отношения в сутемёнках. И, спустившись по тропинке к лодке, мы столь же уверенно возвращаемся к устью Виги, чтобы, просмотрев возможность прохода под мостом выше Виги и, найдя ее, идти дальше, в лагерь у Панкратово, по Виге, «по пути подъема»

 

 

 

[1]. В.О. Ключевский. «Курс русской истории». Например, в издании Альфа-книга, 2017. Лекция 4, «Влияние природы страны на историю ее народа…»

[2] «Путешествия П. И.Крузенштерна к СеверномуУралу в 1874 — 1876 годах». С-Петербург, 1879 г.

[3]. «Кошки» — песчаные отмели и перекаты. В отличие от «а́решника» — переката мелкогалечного. Элементы изначально поморской гово́ри – северного диалекта, вошедшие в обиход северорусских речных жителей. Прим. Автора.

[4].Поскольку тема истории Кологрива и Шишкилёва не является для автора отчета сферой его непосредственной профессиональной деятельности, все ссылки, за исключением отмеченных особо, в этом отступлении взяты из вторичных материалов – книги Д.Ф. Белорукова «Деревни, села и города  костромского края; материалы для истории». Кострома, «Эврика-М», 2000, размещенной на ресурсе https://kostromka.ru/belorukov/derevni/kologriv/115.php, и, частично, у путешественника Дениса Спирина из его живого журнала https://deni-spiri.livejournal.com/60199.html. Происхождение цитат автором не проверялось. Прим. Автора.

[5]. В различных источниках имеет место полемика по поводу достоверности этой даты. Прим. Автора.

[6]. Сообщения костромских СМИ. См, например, портал СМИ44

 

 

 

<< Предыдущая страница                                         << 4 >>                                         Следующая страница >>