Историко-географический обзор ВВП. Очерк восьмой.Товарные потоки. Часть 1, Товары.

В начало. (Очерк 1, вступительный).

В предыдущий очерк (Очерк 7 "Обустройство путей и волоков"). Часть 1. Суда. или Часть 2. Пути и волоки.

 Очерк 8. Товарные потоки.

                Этот очерк обещает быть объемным. Чтобы описать перевозку товаров, нам придется рассмотреть три огромных вопроса: 1. Что повезем. 2. Кто повезет. 3. Где повезем. Так что тут будут целых три части, причем, как я подозреваю, третью тоже придется раздробить или даже выделить в отдельный «многочастный» очерк.

                Для того, чтобы нам понять, как идут товарные потоки, давайте посмотрим, какие товары производятся на этой территории, а каких необходимых товаров она лишена и вынуждена завозить. Какие из производимых товаров могут иметь экспортное значение и куда; откуда нужен импорт, какой. Кроме того, мы уже видели на примере пушнины и ворвани, что рассматриваемая территория имеет различие; значит, и внутри территории возможен обмен товаров, вызванный не только разделением труда, но и географическими особенностями.

Часть 1. Товары. Места их генерации и потребления.

               Продукты сельхозпроизводства. 1.1. Хлеб (зерно, крупа).  Наверное, это основной  тип товаров для жизни, поэтому с него и начнем. Каким бы ни было первоначальное население лесных и болотистых мест, продовольствием оно должно было обеспечивать себя само. Наверное, в доисторические времена это - охота, рыбалка и собирательство, но в момент нашего рассмотрения (рубеж первого тысячелетия, пусть 8-11 века) население уже достаточно велико и осёдло. А, значит, оно постепенно уже перешло к земледелию и скотоводству. Земледелие предполагает наличие свободной земли, но вот беда: больше всего ее в степях, а они "кишат"степняками. В лесу же землю нужно добывать, «забирать» ее у леса. Конечно, в любой тайге есть поляны и свободные от деревьев места, особенно вблизи рек, и такие земли распахивались (если они еще не заняты поселениями) в первую очередь. Но такие места особенно хороши и для поселений, и для сенокосов и пастбищ, так что под поля землю надо искать всё же в лесу. Так и родился в центральных, северных, северо-западных и северо-восточных лесах первый тип земледелия – подсечно-огневого. Но это крайне трудоемкий процесс – вырубить лес, выжечь его остатки, распахать. Первые пару лет получившиеся поля дают неплохой урожай, но лесная почва быстро скудеет, и процесс приходится повторять, выжигая новые участки, а старые – оставляя зарастать березой. С увеличением населения этот процесс должен бы становиться все более и более трудоемким, а, если бы появился источник питания извне и средства для его покупки, можно было бы его и остановить. На самом деле, источник зерновых (и вообще сельхозпродуктов) появился, но процесс не остановился: во-первых, собственные продукты нужны, чтоб соседи-поставщики санкциями не задавили, а во-вторых, заросшие истощенные поля сыграют еще свою роль: береза, быстро и активно растущая на вырубках, нам потребуется для производства другого товара. А, по вырубке березы с заросших участков, эти участки можно использовать повторно. Мне тут должны возразить про двуполье и трехполье, вовсю уже существовавшее в это время. Да, конечно, но трехполье - скорее, южный способ. А вот в Новгороде - комбинация двуполья  и вырубки лесов; часть оставляемых под паром полей перепахивалась, а часть - нет. Там и растет береза, а она нужна. Посмотрим ниже, зачем.

                Но есть предоставленные географией места, где делать этого (отвоевывать землю у леса) не нужно. Это лесостепи. Там, где участки лесов перемежаются участками открытых степей. Зона лесостепей граничит со степью, поэтому более, чем леса, подвержена нападениям степняков; но и более плодородна, и находится под защитой лесных массивов. «ПВЛ», говоря о времени, предшествовавшем варягам,  пишет: «А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма». (Перевод Д.С.Лихачева). С поля, возможно, значит с полян, но возможно и с земледельческого поля: Вернадский это место переводит не «с поля», а с «сохи». Давайте посмотрим, где это. Очевидно, что, в первую очередь, это Среднее Поднепровье – самая густонаселенная область тех времен. Близость степей – необходимость все время быть начеку, иметь дружину, но обилие населения позволяет это делать, а тучность земли - прокормить, хотя дань степнякам и здесь приходится платить. Вторая зона – степи в верховьях Оки и Дона, там, где Орел, Курск и Липецк. Эта, вторая часть,более открыта со стороны степей, поэтому она опаснее, она чаще переходит в руки степняков; оседлое же население вынуждено либо платить степнякам дань, либо мигрировать.

          Но есть третий регион, обладающий нужными нам лесостепными свойствами. Он не столь плодороден (первые два – черноземы),  но зато достаточно хорошо защищен от степей лесом и реками (для нас река это благо, для степняков же – препятствие). Регион этот – Ополье. Впрочем, и он достаточно плодороден, см. «Владимирские черноземы». На западе он начинается от Переславля-Залесского, на север идет к Ростову, а дальше на восток занимает все междуречье Оки и Волги, с центральной водной артерией посредине – Клязьмой. Только на востоке он долгое время является пограничным – район устья Оки (Нижнего Новгорода) – территория контролирующих Среднюю Волгу Волжских Булгар.

               На этом рисунке собственно Ополье – исторические «поля»; поскольку четкой границы между полем и лесом нет, то к предыдущей карте я пририсую несколько бо́льшую территорию – «Залесье» (это южный термин: «за лесом» от Киева и Чернигова, за труднопроходимыми Брянскими («дебрянскими») лесами). Со стороны жителей средней полосы этот регион назывался «Низовские земли», или, по-новгородскому, «Понизовье». С юга этот регион ограничивался Окой и мощнейшей крепостью одной из самых независимых древнерусских территорий – Рязанью, с востока – городком Радиловым, теперешний Городец. Тут, в Залесье, - Переславль и Ростов, Суздаль и Владимир, а по границе - Рязань и Муром… Именно здесь, в Понизовье, образовался третий центр, после Новгорода и Киева, русской государственности. Вспоминая арабскую «Книгу путей и стран», говорящую о трех славянских центрах – Славии, Куябы и Арсании, - мне кажется, именно тут надо искать третий центр – Арсанию. И граница этого региона – Радилов – это граница с Волжской Булгарией, которую арабы знают так хорошо, что ибн Хордадбех в упомянутой книге использует в качестве ориентира. Ну и Арсания с Рязанью (закрытой, не пускающей к себе чужестранцев, отрезанной) созвучна, нет? Но это не единственное место для Арсании, хотя и наиболее вероятное.

       Когда Новгород разросся, он перестал обеспечивать себя хлебом, а самая ближняя и лучше всего связанная с ним «хлебная» территория – Понизовье. Но тут Новгород попался на «санкционную» удочку: когда Владимир усилился настолько, чтобы диктовать свои условия, он легко мог перекрывать хлебный поток Новгороду, провоцируя в последнем голод. А Понизовье – разрослось и стало со временем самой густонаселенной частью рассматриваемой территории. С точки зрения путей нам необходимо нарисовать тут хлебную стрелочку от Понизовья к Новгороду.

                Но земледелие – не только хлеб, а с точки зрения торговли – даже не столько. На лесостепных полях произрастали еще две культуры, генерировавшие товар, ценный как для внутреннего потребления, так и, особенно, для экспорта. Культуры «промышленные», в смысле, не съедобные. Севернее – лён, чуть южнее – конопля.

                1.2. Лён и конопля. Пенька. Что касается льна, то его выращивание было повсеместным, но больше – к северу. На тех самых, отвоеванных у леса полях, лён выращивали новгородцы (и псковичи). Лён там растет хорошо, в отличие от хлеба, который можно завозить. Но и Ополье и примыкающие к нему Ярославль и Вологда не отставали. Производство пряжи из льна – процесс сложный и трудоемкий, включающий много стадий обработки. Готовый лен выдергивали руками, чтобы максимально сохранить всю длину стебля, из которого получали затем волокно для пряжи. После отделения головок семян (путем продергивания пучков льна через редкий гребень - "рядки") лен сначала мяли, а затем трепали, чтобы освободить волокно льна от твердой наружной оболочки - "костры". Но производство льняных тканей в этот момент массово – вся рассматриваемая нами территория одета в льняные одежды. На этапе подготовки пряжи лен разделяли – прочесывали и т.д., но и сами отходы шли на грубую ткань («отрепье» - отходы после трепки льна). До конца обработанное волокно - "куджель", "кудель" - шло на выделку самого тонкого льняного полотна. Если процесс до трепки – удел крестьян, то дальше в Новгороде начиналось детальное разделение труда – были ткачи, холщевники, белильники и красильники. Впрочем, все это могла сделать и крестьянка. А на рынок попадала как пряжа («прядено»), так и холсты ткани, в том числе «набойные», с узором (о, еще специальность – «колотильщик» - тот, кто наносит узор). И готовые одежды, верхняя и нательная: кафтаны, полукафтаны, зипуны, однорядки, рубахи, порты. Наибольшим спросом пользовалась одежда из самых дешевых и грубых тканей: зипуны сермяжные, такие же кафтаны и сукманы, рубахи и штаны холщовые. Среди перечня льняных товаров встречаем и названия «простын новгородских» - «парусная» и «мешочная» ткань. Так что лен – не только одежда, это еще и ценные паруса. Но и льняная одежда ценилась – даже итальянцы называли льняные полотна «русской тканью», а купцы с удовольствием меняли лён на «паволоки» - шелковые ткани востока - и в Византии, и в Хорезме.

                Еще интереснее конопля. Этой культуре в наше время не повезло – ее репутацию подмочило содержание психотропного каннабиса (это латинское название конопли, но последнее время стало принято разделять словесно психотропные качества от древнерусских, дабы, не дай Бог, не угодить в пропаганду запрещенного). Так что и далее я буду иметь в виду только такие продукты конопли, как холсты, пеньку, бумагу, канаты, а совсем не то, что нельзя произносить.

                Способы обработки конопли для получения нити примерно такие же, как и льна, разве что несколько сложнее и трудоемче  – перед трепкой ее надо было еще и отмачивать. Но и волокна ее гораздо прочнее льняных, особенно, у мужской особи (кстати, практически не содержащей глупостей) – поскони. Посконь и шла на изготовление пеньки – особопрочного волокна, стойкого, к тому же, к морской воде. Женская же особь – матёрка – служила основой производства грубых тканей, парусов в том числе. Что же до пеньки, то «гарпунный линь из посконной пеньки толщиной 17 мм выдерживал вес до 2800 кг и использовался для охоты на китов» (Герман Мелвилл «Моби Дик»).

                Конечно, конопля росла везде; но технологии и способы ее обработки на Руси были таковы, что покрывали к 19-му веку более 40 процентов мирового производства канатов. А канаты были востребованы везде, где речь шла о море. Но не только канаты – рыболовные снасти, сети, веревки, корзины и даже легкие доспехи: пеньковая защита выдерживала сабельный удар. Так что, пеньку можно было везти на экспорт в любую сторону, где слышится запах моря, и из любых провинций (княжеств, территорий) Руси (здесь и далее в этом очерке я "Русью" называю всю рассматриваемую территорию, просто для удобства, не имея в виду этническую подоплеку. Но дальнейшие очерки покажут нам, что это не так уж далеко от правды), где растет конопля: от Вологды через Ополье и до Киева.

                1.3. Следующий вид сельскохозяйственного товара – воск. Все летописцы в один голос утверждают, что бортничество – повсеместный промысел славян. Любовь к мёду и сейчас у наших соотечественников в крови, а в те времена, когда на его основе еще и медовушку варили – особенно. Но не стоит считать, что медовые бражки – единственное, чем ублажали себя наши предки в те времена, пиво из проса они тоже варили… Но к воску. Этот продукт производился на всей территории Руси и имел несомненную ценность как на внутреннем рынке, так и на внешних. Причем, это первый товар, рост потребления которого стоит связать с религией – значимая часть потребителей – монастыри и церкви, в первую очередь – христианские. Вот туда и вывозился воск массово (оставив себе, конечно, для освещения жилищ). Хотя, конечно, не только свечи: воском хорошо натирать тетиву луков, да и в производстве сыров он до сих пор незаменим. Что же касается объемов торговли воском – в Смоленске и Новгороде хранился специальный эталон – «вощаной пуд». Так что воск грузили «кругами» и бочками, а вот мерили – пудами.

        Кстати, попавший в Архангельск Флетчер (Giles Fletcher, английский посланник в России в 1588 году) сетовал, что теперь торговля сократилась, и английским судам можно грузить только 10 000 пудов воска. Раньше-то, типа, и по 40 тысяч грузили… Так что смело на схемке обводите всю территорию Руси овалом с надписью «воск» и ставьте от нее стрелочки в Византию и Западную Европу. К воску и мёд надо дописать – по весу его продавалось примерно в пять раз больше воска.

                1.4. Еще один товар, связанный с сельским хозяйством – кожи. Первый раз о кожевенном деле на Руси упоминает «ПВЛ» под 992-м годом, когда Князь Владимир встречается с войском печенегов у Переяславля и договаривается, что сражение начнется схваткой богатырей. Тогда и подходит «старый муж» к Владимиру: «Князь! Есть у меня один сын меньшой дома; я вышел с четырьмя, а он дома остался. С самого детства никто его не бросил еще оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так он рассердился на меня и разодрал кожу руками». То есть, пока с четырьмя сыновьями старик воевал, пятый сын остался дома – кожу мять. Понятно, что кожевенного ремесла не могло не существовать, коли был домашний скот; выделка кожи производилась повсеместно, но в каких масштабах – трудно сказать. Судя по тому, что кожа редка в списках купеческих товаров, наверное, следует ее считать товаром внутренним. А вот ввоз был – в первую очередь, «элитной» обуви из кожи, произведенной в Персии или в Европе (испанские и итальянские сапожники знамениты и по сю пору).

                Хватит сельского хозяйства. Хотя есть ремарка: помните, в "ПВЛ", когда я говорил о Святославе Игоревиче, мечтавшем эмигрировать в Болгарию  перенести столицу Руси на Дунай, есть упоминание о винах и фруктах из Византии? Ну да, везли, очевидно, и это, но, скорее, на сувениры.

                       Но есть еще один продукт, незаменимый на столе во все времена.

                1.5. Соль. С солью будет достаточно сложно: в древние времена это столь же необходимый товар, сколь и дорогой. Две народные поговорки – «рассыпал соль – быть ссоре» и «пересолил – влюбился» - говорят сами за себя. Конечно, как уж тут не поссорится, когда самый дорогой продукт просыпали. Да и сыпануть самого дорогого в кастрюлю можно, наверное, лишь задумавшись о самом дорогом… Но, если серьезно, то ценность соли очевидна: на торговле солью выросла, например, Венецианская республика. Изначально начав производство соли методом выпаривания, к 9-12 векам Венеция пришла к тому, что торговать солью проще, чем ее производить, и солеварни закрылись в пользу североафриканских, где солнце жарче, а доля соли в товарообороте Венецианской республики стала оцениваться в 30-50%. На Руси цена на соль была достаточно  ощутимой: так, именно повышение цен на соль и введение соляного налога обернулось знаменитым Киевским восстанием 1113 года, приведшем к изгнанию из Киева последователей Святополка и призванию Владимира Мономаха на Киевский престол. История повторилась в 1648 году в Москве, когда повышение налогов на соль обернулось соляным бунтом, унять который не смогла даже отмена «соляных» решений. Кстати, в 1631 году вышел указ царя Михаила Федоровича: «…Хто учнет соль за рубеж продавать, а про то сыщетца или ково с продажной солью поймают, и тем людям за то воровство быть казненым смертью однолично без всякие пощады, где хто соль продавал за рубеж, или ково где с солью поймают, и тех людей в тех местах велим и повесить». То есть, соль была и ценилась; запрет на экспорт – свидетельство того, что экспорт мог быть. Но вряд ли соль была значительным экспортным товаром. А вот внутренним – обязательно. И первые достоверно известные солеварни появляются на севере, в Поморье. Указание на это начинаются с 12-го века. Впрочем, соль варили и в самом Новгороде – в Шелонской и Деревской пятинах.  А В 1137 году князь Святослав Олегович выдал Софийскому собору в Новгороде уставную грамоту, где определил налог с соляных варниц: «…на мори от чрена и от салгы по пузу…». То есть, это прямое указание на то, что соль варили у моря  – в Поморье (чрен и салга – до сих пор употребляемые слова в поморской гово́ре). И владели солеварнями монастыри, в данном конкретном случае – Софийский Собор Новгорода. Так что вот и еще один маршрут – соляной. Поморье – Новгород. И дальше поморское солеварение развивалось – именно солеварням обязаны своим богатством Строгановы, а их база – Сольвычегодск, - распространил соляной промысел на восток, в Прикамье – Соликамск, что привело в итоге к экспансии Ермака за Урал. Так что источник новгородской соли надо снова искать в Поморье (Биармии?) и Перми. Но, конечно, соль могли везти и по Волге, с юга, где достаточно много соляных промыслов на Нижней Волге и на Каспии – один Баскунчак чего стоит.

                1.6. Следующая группа товаров представляет самую главную ценность – продукты охотничьего промысла. Самые ценные меха – соболь, песец, лиса – на севере; источник их – Поморье, Пермь и Югра. То есть, опять территория Биармии и Перми Великой, включая Зауралье. Но и сама территория Древней Руси не сильно отстает – тут есть белка, горностай, куница, бобер – всё, чем богаты леса. Но лесов все же больше к северу. Ну и о морском звере мы уже сказали – ворвань, а также «рыбий зуб» - клыки морского зверя, имеющие схожую ценность со слоновой костью. Это опять Поморье.

На карте я нарисовал синюю звездочку. Когда мы рассмотрим в следующем очерке конкретные пути, мы обнаружим, что многие из них (не все, конечно) сходятся в этой точке. Это летописное Белоозеро. Но пока нам нужно еще с товарами закончить.

                1.7. Еще одна очень интересная группа товаров – металлы. И тут есть некоторое заблуждение, с которого я и хочу начать. Железо и изделия из него и, в первую очередь, оружие.

                Некоторые исследователи, ссылаясь на находки скандинавских мечей в раскопках, полагают, что оружие было предметом импорта. Вряд ли это так: обилие инструментов, о которых мы говорили в очерке о судах, свидетельствует о том, что выплавка металла и его последующая обработка были не только распространены повсеместно, но и, в известной мере, доведены до совершенства. И это касается не только орудий труда, но и оружия. «ПВЛ» приводит нам интересный эпизод: «По прошествии времени, после смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди. И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?». Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны, – саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Им суждено собирать дань и с нас и с иных земель»». Здесь, конечно, речь идет о взаимоотношения хазар и славян, но нам интересен факт: славяне, даже платя дань хазарам, мечи имели. Хотя меч все же экзотика: населению тех времен больше по душе топор: им можно срубить дом или судно, а, если помешают, – врезать как следует. Еще интереснее свидетельства арабского мира, подробно описанные Аль-Бируни – выдающимся персидским мыслителем рубежа тысячелетий. Аль-Бируни прославился целым рядом капитальных трудов практически во всех, известных к тому времени, науках: только перечень его работ составил 60 страниц мелким шрифтом. Был среди этих работ и «Трактат о железе», в котором Аль-Бируни не только описал все известные технологии выплавки («варки», конечно) железа, но и отдельно остановился на мечах русов и технологии их производства: «Русы выделывают свои мечи из шапуркана, а долы посредине из наромхана, чтобы придать им прочность при ударе и предотвратить их хрупкость». Конечно, мы еще не знаем, кто такие «русы» - об этом будет следующий очерк, - но известность русского черного металла в Хорезме рубежа тысячелетий – факт.

                Но оно и не мудрено: все необходимые компоненты для выплавки железа на территории Руси имеются, и имеются повсеместно: железо присутствует на наших землях во всех отложениях на дне ручьев и болот (ржавый цвет воды в болотах, да?). Присутствует в виде «болотного железа» - бурого железняка (лимонита) — 35-55% Fe в виде смеси гидроксидов трехвалентного железа Fe2O3—3H2O и Fe2O3—H2O. Технологии изготовления железа я здесь касаться не буду, если хотите окунуться в эту тему – рекомендую книгу Колчина Б.А. «Черная металлургия и металлообработка в Древней Руси (Домонгольский период)». (Издание Академии Наук СССР, Материалы и исследования по археологии СССР №32 за 1953 год). Но факт остается фактом – железоделательное производство было распространено по всей рассматриваемой территории, причем и в гораздо более ранний период. Так, остатки сыродутных печей, горнов и домниц находятся повсеместно, от Белоруссии (Лабенское городище у Заславля, 12 км от Минска; домница датируется 7-м веком) до Волжской Булгарии (Булгар, 11 век), не говоря о Пскове и Новгороде. Раскопки Старой Рязани, наряду с горнами и домницей, показали следы железоделательного производства в 16 из 19-ти раскопанных жилищах; в Новгороде, на «железной» Водской пятине в 15 веке насчитывалось 215 домниц. Любители древнерусских «ахов» и «вздохов» часто пересказывают впечатления некоего губернатора Новгорода, посетившего Устюжну Железную: «Было такое множество «горнов для делания железа», что губернатору… показалось, будто он «заехал в предместье вулкана»». Сказать честно, первоисточника я не нашел, нашел только дату сего визита – 1757 год, что несколько позже нашего рассмотрения. Но и без того количество находок 7-13 веков впечатляет. Да и косвенный признак есть – самая распространенная русская фамилия сейчас – Кузнецов. И это не считая Ковалевых, Коваленок и Ковалей. Кстати, еще ремарка из лингвистики. В те времена более употребимым было не «дуть», а «сопеть» (следы этого остались, опять же, в поморской говоре, наряду с парой «лазать»-«ползать»). Вот отсюда и сопло – устье воздухопровода от мехов в печь. Дуйка, если по-нашему. Кроме болотной руды, для «варки» железа нужен еще и уголь. И его – древесного угля – на нашей территории можно выжечь много. С одной лишь оговоркой: хвойные породы не подойдут, как по температуре, так и по продуктам горения. Но и тут природа делает подарок: помните – оскудевшие поля на месте вырубленных и выжженных лесов? Они зарастают березой, из которой и получается лучший древесный уголь. Так что тут не двуполье,тут синергия. И еще один подарок делает природа: добавки других металлов и элементов в болотных рудах разных регионов: в Новгороде – молибдена, в Старой Рязани – фосфора, что делает выплавленную в этих местах сталь легированной. Да, не оговорился про сталь. Технология легирования тоже была доступна, см того же Аль-Бируни (его «шапуркан» и есть углеродистая сталь, в отличие от сыродутного мягкого железа – «наромхана»; еще у него есть «ал-фулад» – фосфористая сталь, очень твердая, но хрупкая,- из Рязани, в смысле), или, если с формулами, то у Колчина.

                В общем, с железом – вряд ли стоит искать серьезного потока товаров и оружия – своего хватает и у тех, и у других. Что же до находок варяжских мечей, то, наверное, стоит их считать поступавшими на эту территорию с «нагрузкой» - самими варягами.

            А вот с цветными металлами ситуация прямо противоположная. У Руси того времени нет своих ни меди, ни серебра, ни золота ни олова (свинца). И это все надо завозить.

           И снова к археологии. Древние могильники, захоронения, курганы, как и находки кладов на всей описываемой территории, серебром изобилуют. Ввозится серебро как в монетах (преобладающие находки – арабские монеты по всем путям, включая скандинавские Готланд и Бирку), так и в виде слитков. Огромная масса серебряных украшений в могильниках – явное свидетельство массовости завоза серебра извне. Серебра столь много, что формируется целая ремесленная прослойка – ювелиров, причем качество и разнообразие приемов их работы с серебром впечатляет, а ювелирные изделия сами становятся экспортным товаром. Прекрасная комбинация – завоз импортного сырья, «добавленная» работой стоимость - реэкспорт. Серебро достаточно быстро становится на Руси и расчетной единицей. Смотрим упомянутый уже фрагмент в «ПВЛ»: 859 год. «Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма». (перевод Лихачева, а выделено мной). То есть, хазары брали дань с «диких» полян, северян и вятичей серебряными монетами? И далее, договор Вещего Олега с Византией (912 г): «Если ударит кто мечом или будет бить каким-либо другим орудием, то за тот удар или битье пусть даст 5 литр серебра по закону русскому». Как ни крути, но серебро было на Руси в ходу… Еще интереснее свидетельства исландских саг. Каждый поход в Биармию (Поморье?) викингов совершался ради грабежа и добычи. Но грабежа, в первую очередь, не самих биармов, а их захоронений. С умершим в тех местах было принято хоронить и все его имущество, состоявшее, кроме оружия и прочих личных предметов,  из серебра в слитках и монетах. Всем знаком сегодняшний похоронный обряд - бросить горсть земли в могилу. У жителей севера было принято бросать горсть земли с серебряными монетами.

«Вернулись Одд с Асмундом на корабль и принесли пленника. Одд посадил его рядом с собою и стал расспрашивать.

— Выбирай, — сказал Одд, — или ты будешь отвечать мне на моем языке, или же я закую тебя в цепи.

— Спрашивай меня, о чем хочешь, — сказал кравчий.

— Скажи мне, какого ты рода и как долго прожил здесь?

— Прожил я здесь несколько лет, а родом я норвежец.

— Скажи, где нам искать здесь добычи, — продолжал спрашивать Одд.

— Стоит на берегу реки Вины могильный курган, и весь он сложен из земли и денег: туда приносят землю и серебро всякий раз, как умрет кто-нибудь из здешних людей.

И сказал тогда Одд Гудмунду:

— Мы пойдем ночью к могильному кургану, а вы караульте здесь этого человека, чтобы он не убежал.

После этого сошел Одд на берег и направился к кургану.

А Гудмунд с Сигурдом, оставшись на корабле, посадили кравчего между собою; но он, выбрав удобную минуту, спрыгнул-таки с корабля в воду. Погнались было за ним, но он успел выплыть на берег и скрылся в лесу.

Надо теперь рассказать об Одде и его спутниках. Выбравшись на берег, разыскали они могильный курган и разрыли его.

— Пусть каждый берет здесь ношу себе по силам, — сказал Одд». («Сага об Одде Стреле», предп. 13 век, перевод О. Петерсон и Е. Балобановой). Кстати, обратите внимание: Одд - не первый скандинав в Поморье; по крайней мере, пленник был до него. Но говорят биармы на непонятном норвежцу языке. Хотя в других сагах другие скандинавы биармов понимают: язык их несколько схож с финским.

                Ну, в общем, серебряные монеты и слитки были и на самом юге, у полян с вятичами, и на самом севере, у таинственных (пока) бьярмов (поморов), что живут в устье большой реки Вины (Двины). Откуда?

                Так из Персии, в первую очередь (в обмен на меха, ворвань, рыбий зуб).А также  из Византии (в обмен на меха, воск, мед, лен, пеньку) и из Европы (в обмен на меха, ворвань, пеньку, лен). Что касается других цветных металлов, то, очевидно, это тоже продукт импорта из тех же стран. Медь, в первую очередь, со стороны Каспия, олово – из Европы. А серебро – отовсюду, поскольку даже из перечня товаров видно, что сальдо торгового баланса всей этой территории – положительно. Вот на это положительное сальдо  можно и варягов нанимать, чтоб мечи в археологических сайтах оставляли. Из этого сальдо можно плату за проезд по территории хазар или булгар платить. Разве что называть и то, и другое, данью. Но так оно и есть: дань дословно во многих славянских языках – налог (ср. болгарское «данок», «даночна служба» - налог, налоговая инспекция).

                В заключении, еще два товара.

                1.8.  Дерево. Его на нашей территории много, но мне трудно представить себе, чтобы оно экспортировалось, как это делается сейчас. Разве что, те самые дощаники могли разбираться на материалы в точках окончания путешествия. Особенно, когда обустройство путей потребовало создать эксклавы – удаленные русские территории для контроля важнейших маршрутов. Такими эксклавами стали в рассматриваемые времена Тмутаракань – княжество, контролировавшее Керченский пролив, современная Тамань, Олешье – низовья Днепра, и Белая Вежа – на месте ключевого города (второй столицы) Хазарского Каганата, города Саркел на Дону (сейчас затоплен Цимлянским водохранилищем). Об экскалвах поговорим в следующем очерке. Но считать эти потоки массовыми - сложно. Но и в обратную сторону шел завоз дерева – экзотического, поделочного. Новгородские модницы любили причесываться гребешками из самшита (массовые находки), а самшит растет в южном Прикаспии. Как не растет у нас и тис – любимое дерево для мебели знатных новгородцев, да и для луков его можно применять.

                1.9. Рабы. Этого добра у нас много. А продать себе подобного (а то и друга) – и сейчас не всем зазорно. А тогда – ну, нет у вятича серебряной монетки, можно девушку забрать вместо, или юношу. А не хватает рабов, можно и повоевать. Спрос на этот товар постоянен даже в Византии, не говоря о Персии, так что во́йны на нашей многострадальной и необъятной не иссякнут, покуда этот товар в цене.

                Итак, мы знаем куда везти и что, и знаем это из географии. Осталось посмотреть маршруты – а именно это – цель наших обзоров. Но давайте сначала посмотрим, кто все это повезет. Мы повезем? Тогда иными словами посмотрим, - кто такие «мы». Продолжение следует.

 Василий Киреев