На поклон к Седому Уралу. Часть 1. Между Печорой и Щугором

   А лодочный паровозик плывет так медленно, что, «вильнув» от рассказа о нашем путешествии по Сибиряковскому тракту в сторону истории происхождения самого тракта, как нитки маршрута, хочется сделать еще одну «кривулю» (по Сибирякову) и рассказать, откуда мы знаем вообще об этих нитках. Иными словами, кто, наподобие Шренка и Голицына из «Пезского волока», станет для нас источником знаний и проводником через Урал, по Сибиряковке…

   11 сентября, 13:40. На глади широкой и пустой тут Печоры

замечаем точку, которая быстро превращается в идущую навстречу моторку. Тогда сначала с реальными людьми поговорим, а потом уже с «историческими», хорошо? Удивительно, но нам не приходится представляться – наш визави узнаёт нас сам. Я, конечно, утрирую насчет очень уж плохой подготовки – еще летом мы предпринимали попытки найти проводника из числа сотрудников парка «Югыд-ва», егерей или охотников. Многие, отказываясь, рекомендовали нам Ивана, проводника многих туристических групп. В результате у нас завязалась с ним переписка. Заинтересовавшись необычностью нашего маршрута, Иван, тем не менее, был скептического мнения о его проходимости на нашей технике, о чем подробно нам рассказывал, ссылаясь на ветровалы и отсутствие какого бы то ни было движения по тракту в течение многих лет. «Будете пилить всю дорогу и завалы разбирать. Найдите обходные пути – по профилям и рекам». В результате, быть нашим провожатым Иван не согласился, Но советов надавал много. Вот он нас и узнал.

   - Всё-таки решились Сибиряковкой идти? Отчаянные вы ребята.
   - Мы от Кырты пойдем, в сторону Пристань-Ям на Щугоре.
   - Ну да, там можно, профилями и старыми лесовозками. До Пристань-Яма пройдете. А вот по самой Сибиряковке вряд ли. Всё равно, удачи. Расскажете потом…

   Ну вот, расстаемся с несостоявшимся реальным гидом. Поговорим о виртуальных?

Отступление. Исторические гиды и проводники

   Конечно же, это сам Александр Михайлович Сибиряков, со своей итоговой работой «О путях сообщения Сибири и морских сношениях ее с другими странами» и рядом предшествовавших ей статей. О Сибирякове мы много уже написали и рассказали, и уж коли его именем и его «радением» (то есть организаторскими усилиями и финансированием) этот тракт был построен, то, казалось бы, его и надо считать основным «проводником». В конце концов, кто лучше автора идеи расскажет о своем замысле? Собственно, с этим мы и выходили на тракт. Увлекшись личностью и деятельностью Александра Михайловича, к началу экспедиции мы приняли уже решение переиздать его итоговый труд, под впечатлением которого мы и шли. Всё так. Но, как обычно, есть нюансы.

   Константин Дмитриевич Носилов был не менее удивительной личностью. Будучи изначально геологом, он в то же время, что и Сибиряков, исследует Северный и Полярный Урал и, в результате, входит в историю как автор совершенно замечательных и легко написанных рассказов о жизни местного населения, в основном, остяков и вогулов, а также самоедов и зырян (да простит меня читатель; но я склонен именно этими именами называть коренные народы, живущие в этих местах – коми-зыряне к западу (но иногда, чуть-чуть и вкраплениями, к востоку – Саранпауль), остяки-ханты и вогулы-манси к востоку от Урала, и самоеды-ненцы повсюду к северу. Мне кажется, так правильно, ибо именно так их и называли те люди, которые описывали когда-то эти места. Это потом, приняв практику насильственного «окультуривания», взамен мы вернули им их самоназвания, будто бы кто-то всерьез думает, что замена эта равнозначна). Рассказы Носилова настолько легки, изобилуют конкретными, забавными и захватывающими случаями, историями и характерами, что рекомендуются как вполне увлекательное, в том числе и детское, чтение. Константин Дмитриевич прославился не только этим – всерьез увлекшись этнографией малых народов, он забирается все дальше и дальше на Север, вплоть до Новой Земли, где проводит три зимовки подряд, совершает тысячекилометровый переход по ее Северному острову, открывая попутно на Карамкульской станции «самую северную» школу для детей. А, между Полярным Уралом и Новой Землей, совершает не менее удивительную экспедицию по Турции, Палестине и Египту…

   Третий гид в нашем походе - немец Эрнст Карлович Гофман. Выпускник, а затем профессор Дерптского Университета, как и Александр Шренк из Пёзского Волока; так же, как и Шренк, геолог, так же, как и Шренк, по высочайшему повелению Его Императорского Величества… Гофман организует комплексную экспедицию Северного Урала в 1847, 1848 и 1850 годах. Результаты публикуются в итоговом труде «Северный Урал и Береговой хребет Пай-Хой». Так же, как и Шренк, труд свой Гофман пишет на немецком языке. Единственное, что не совпадает в биографиях Шренка и Гофмана, так это то, что к своей Уральской экспедиции Гофман, в отличие от Шренка, не юный выпускник университета, но полковник корпуса горных инженеров и профессор, имеющий за плечами кругосветку. Впрочем, и экспедиция эта произошла на десятилетие позже, так что и Шренк к тому времени тоже стал профессором… В подчинении у полковника Гофмана – майор Н.И. Стражевский, руководящий вторым, «южным» отрядом экспедиции. Дневники Стражевского входят в окончательный труд Гофмана его составной частью. Летом 1847 года отряд Гофмана исследует предгорья Урала в среднем течении Щугора, описывая, в том числе, берега самого Щугора, то есть, фактически, маршрут Щугорского пути и будущего тракта, тогда как отряд Стражевского движется по горной части Урала, исследуя самые труднодоступные области. 28 августа 1847 года два отряда встречаются на Щугоре, в месте впадения в него Волоковки. Это знаковое место. Как покажет дальнейший рассказ, и для нас тоже.

   И Носилов с Сибиряковым тоже встретятся. Случайно, в расположенном у подножья горы Сабля таежном чуме зырянина Ивана и самоедки Марьи, «оленщиков» из Аранца. В сентябре 1884 года Иван возьмется перевезти Сибирякова через Урал, приведет его в свой летний чум, куда за пару дней до этого выйдет на своих нартах Носилов. Каждый из них потом опишет эту встречу в своих дневниках, и каждый - по-своему. Но именно эта встреча определит нитку прохождения Сибиряковского тракта. Ну, по крайней мере, мне так кажется. Конец отступления.

   11 сентября, 16:35. Нос нашего «паровоза» утыкается в берег Печоры, пологий и покрытый смесью глины и среднего размера гальки,

прерывая мои размышления о нитке тракта. Но ничего, путь впереди длинный. А пока надо все разобрать, трансформировать катамараны снова в прицепы, сложить на них вещи… Удивительно, но даже с учетом того, что мы начали сборы с чашечки кофе, на всё про всё у нас уходит менее полутора часов. Потом мы не будем так быстро собираться, предпочитая более тщательно увязывать поклажу на прицепах. Но, тем не менее, уже в 18-00 мы стартуем по прибрежной полосе Печоры в сторону деревни Кырта. Вот и основная часть маршрута началась… Плотный слой прибрежной гальки кажется нам хорошим покрытием, постепенно увеличиваем скорость, и…через первые же 10 минут пути переворачивается прицеп – старый, сделанный еще для Пёзского волока. Подпрыгивает на кочке вслед за квадром и приземляется не на колеса. Потом он будет скакать как мячик, в отличие от второго нового, база которого сделана шире, а сам он ниже. Но до решения чего-то переделывать в конструкции еще далеко, поэтому просто понижаем центр тяжести, привязывая резервные канистры с бензином снизу. Но скорость сбрасываем. На Печоре уже осень, поэтому сумерки начинают постепенно сгущаться. Берег реки тут низкий, с множеством подтопленных озер и стариц,

и в какой-то момент мы упираемся в протоку, переход которой в сумерках нам не очевиден. Возвращаемся к берегу, к которому спешит уже моторка, сигналя нам фонариком на носу.

   - Ребята, как вы сюда попали? Тут нет дороги. Вы куда и откуда?

   Наш собеседник несколько весел и разговорчив, но старается напустить на себя строгость. Он тоже егерь парка, и хотя сейчас в отпуске и не при исполнении, и хотя мы не территория парка, тем не менее, ему крайне любопытно, как мы сюда попали. Но мы быстро объясняем ему маршрут нашего попадания. Мелькающие в разговоре имена руководителей парка, вкупе с нашей декларацией о наличии всех пропусков, делают разговор сначала дружественным, а потом и задушевным.

    Тут надо сделать еще одно, на этот раз административное, отступление.

    Дело в том, что часть нашего маршрута проходит по территории национального парка "Югыд ва", нахождение и передвижение по территории которого регулируется соответствующим законодательством, имеющим разрешительный характер.  Наша экспедиция изначально не ставила каких-либо спортивных задач, имея основной целью изучение и прохождение самого Сибиряковского тракта. В ходе подготовки к походу, под впечатлением от истории предыдущего маршрута, "Пёзского волока", к изучению нитки тракта мы добавили задачку соотнести этот маршрут с элементами пути дружины Курбского (см Пролог), так что, по целям своим, экспедиция вполне тянула на научную.  Собственно, "компромисс" с парком в этом и  заключался: признавая нашу экспедицию научной, парк в виде исключения давал нам разрешение на прохождение конкретных его  участков  в рамках выполнения собственной научной темы "Реконструкция старинных путей и маршрутов на территории парка". Так что эту, научную составляющую результатов нашего пути - треков движения и определенной конкретики, в рамках заключенного с парком соглашения, мы совершенно искренне полагаем собственностью самого парка, тем более, что и основана она была, кроме собственных изысканий, на методологическом материале его научного подразделения. Собственно, это первое следствие особого статуса этой территории, как национального парка. Определенный спор вызывало наше движение на технике, но Сибиряковский тракт изначально предполагался колесным, так что и это подпадало под тематику исследований, хотя сейчас, по окончании маршрута, я могу признать, что пешее прохождение могло бы позволить более тщательно и скрупулезно остановиться на отдельных местах. И второе - если наше повествование сподвигнет кого-то "прохватить" по тракту на джипе, квадре или моте под научным лозунгом "мы там были", - я первый выступлю против. Мне кажется, что парк ведет здесь совершенно взвешенную политику. Конец административного отступления.

      Выясняем, что примерно километр мы проскочили по берегу  то место, где надо было пройти между протоками, чтобы выйти на дорогу, ведущую в Кырту. Но ничего. Сегодня мы не будем выходить на дорогу, завтра вернемся.

   - Не проскочим снова?
   - Я вам покажу. – И лодка егеря отходит от нас, чтобы в километре за нами ткнуться носом в берег, изобразить фонариком круговые движения и уйти восвояси, оставив нам такую вот виртуальную метку.