Достояние потомства.(Александр Михайлович Сибиряков. Связь пространств и времен).

Достояние потомства.

(Александр Михайлович Сибиряков. Связь пространств и времен).

Статья задумывалась, как комментарий-предисловие к книге Сибирякова «К вопросу о внешних рынках Сибири, Тобольск, 1894», но оказалась вдруг самостоятельной.

«..остановитесь на путях ваших и рассмотрите

и расспросите о путях древних, где путь добрый

и идите по нему, и найдете покой Душам вашим»,

(Иер 6;16).

            В 1876 году пароход «Имер» Нильса Адольфа Эрика Норденшельда вошел в Енисейский залив, доказав, что его же (Норденшельда) прошлогоднее успешное плавание на парусной шхуне «Превен» - не стечение случайных обстоятельств. Пароход прошел мимо безымянного острова в Енисейской Губе, и Норденшельд  назвал его в честь организатора и основного финансиста экспедиции – островом Сибирякова. Наверное, «в отместку»  Сибиряков назовет свой спущенный через пару лет  на воду пароход именем Норденшельда. А еще через два года  будет осуществлена мечта Сибирякова – пароход «Вега» все того же Норденшельда, после 10-месячной зимовки в 100 милях от Берингова пролива, преодолеет таки Северо-Восточный проход, войдет в пролив и возьмет курс на Японию. До устья Лены «Вегу» будет сопровождать Сибиряковский пароход, а в статье «А.М.Сибиряков и его пароход “Лена”» журнал «Нива» за 1878 год напишет:

«В наше время почти исключительного стремления к удовлетворению узких, эгоистических интересов редки отрадные примеры бескорыстного служения общему делу. Грандиозная цель соединения богатой Сибири с остальным миром, можно сказать, осуществлена. Сибиряков, оказавший свое щедрое и энергическое содействие успеху великого дела, имеет все права на признательность своих соотечественников. Его имя достояние потомства» (По статье Б.А. Соловьевой «А.М.Сибиряков», «Природа» №9 за 2000 год). 

55 лет спустя, 8 ноября 1933 года, в Ницце хоронили одинокого старика, умершего в больнице Пастера. «Это были странные похороны. Когда пришедшие подошли к небольшой белой часовне на русском кладбище, расположенном на красивом пригорке за Ниццой, они посмотрели друг на друга - никого, кроме них четверых: шведский консул в Ницце Барггрен, директор бюро путешествий "Нордиск Вояж" Перссон, хозяйка гостиницы, где жил умерший, и ваш покорный слуга, корреспондент газеты "Свенска Дагбладет». (Уральский следопыт" за 2/1992, источник).  К словам корреспондента остается лишь  добавить, что документы о смерти оформлял шофер Луи Эрстье, а сам старик жил последние 12  лет на пенсию в 3 тысячи крон от шведского правительства. Пенсию, буквально вытащившую его из абсолютной, всеобъемлющей нищеты… «Достояние российского потомства» –  человек, за гробом которого шли три шведа и одна француженка –

 – Александр Михайлович Сибиряков –

Почетный гражданин Иркутска. Почетный гражданин  Томска и почетный член (вместе с Д.М. Менделеевым) Томского университета, выкупивший и подаривший университету библиотеку Жуковского. Член научного и литературного общества г. Гетеборга. Почетный член Шведского общества антропологии и географии. Член-корреспондент Общества военных моряков. Выходец из архангельских крестьян, принадлежавший к седьмому поколению одного из самых древних, богатых и влиятельных сибирских родов, все состояние свое потративший на достижение цели соединения Сибири и европейской России. Меценат и жертвователь, награжденный орденом Святого Владимира III степени, крестом ордена Полярной Звезды от короля Швеции за помощь в организации экспедиции Норденшельда, Пальмовой ветвью от правительства Франции за содействие экспедиции Дж. У. Де-Лонга (думает Википедия; по другим данным, за организацию экспедиции Ш.Рубо по Сибиряковскому тракту, что представляется более правдивым),  серебряной медалью Русского географического общества…

Ирония его судьбы заключалась еще и в том, что за год до смерти, в 1932 году, впервые в мировой истории Северо-Восточный проход, известный теперь как Северный Морской путь, был пройден за одну навигацию. Пройден… Александром Сибиряковым, о чем сам Александр Михайлович не мог не узнать из французских газет. «Александром Сибиряковым»

 русское царское правительство назвало ледокольный пароход «Беллавенчур», произведенный в Англии еще в 1909 году и выкупленный у англичан в 1916-м. Название сохранилось – Советская Россия полагала Сибирякова умершим еще в 1893-м, в чем Большая Советская Энциклопедия была уверена вплоть до издания 1976 года, а электронный каталог Ленинской (ныне РГБ) библиотеки уверен по сей день..

Сибиряков принадлежал действительно к древнейшему и знаменитейшему роду, основоположник  которого, Афанасий Сибиряков, крестьянин Яренского уезда Архангельской губернии, переселился вместе с шестью своими сыновьями в первой четверти 18-го века на Байкал. В истории этого рода – головокружительные взлеты и столь же стремительные падения: Сын Афанасия, Михаил, к своему пику подходит с состоянием в миллион, владеет серебряными приисками в Нерчинском крае, в его владениях – 19 приисков, 4 рудника и Воздвиженский сереброплавильный завод. Однако в борьбе с горным ведомством теряет свое состояние и умирает разоренным. Первую каменную церковь Иркутска строит внук Афанасия, Михаил Васильевич Сибиряков, ставший также и первым городским главой, но сам оканчивает жизнь в ссылке в Нерчинске. Вообще, род Сибиряковых построил в Иркутске пять церквей, но не только. Богадельня для престарелых и Иркутский драматический театр – дело рук предпоследнего поколения Сибиряковых.  Сам же Александр Михайлович, получив блестящее образование в Цюрихе и став со смертью отца главой рода и владельцем состояния в 4 миллиона, примерно такую сумму и тратит за свою жизнь на благотворительность. Два иркутских храма. Томский университет, гранты на лучшее сочинение о Сибири, капитал, положенный для выплат процентов в виде именных стипендий и многое-многое другое.

Вообще говоря, я хотел написать лишь предисловие к книге Сибирякова «К вопросу о внешних рынках Сибири, Тобольск, 1894» 

- предвестнике и прологе итогового труда Александра Михайловича «О путях сообщения Сибири и морских сношений ее с другими странами», найти который удалось пока лишь в печатном виде.

Не только благотворительность, но целенаправленная работа по поиску, исследованию, доказательству необходимости путей, соединяющих между собой различные, разделенные между собой волоками и перевалами, части необъятной Сибири и путей, связывающих уже соединенную им воедино Сибирь с Европой и Китаем – вот то, на что положил свое богатство и все свои силы Сибиряков. Можно возразить, дескать, одно дело благотворительность и совсем другое – купеческая коммерция, движущая этими изысканиями, этот «рубль, как  парус 19 века». Только беда-то вот в том, что сам Сибиряков, вычисляя и описывая выгоду устройства того или иного пути, проводя изыскания и обустройство этих путей,  отчетливо понимал, что не ему суждено будет воспользоваться этими выгодами. Да, соединение бассейна Оби и Печоры – несомненно коммерческое предприятие; только в первый год своего существования устроенный им «Сибиряковский тракт» по пути древнего Щугорского волока сбил цену на хлеб на Печоре вдвое, а на следующий год - втрое…  Деньги, вложенные Сибиряковым в его строительство, конечно, не могли не обернуться – выгодами начавшего покупать хлеб по нормальным ценам печорского населения и продавать его по нормальным ценам – сибирского,  но только без «захода  в карман» самого Сибирякова. А за Западной Сибирью начала оживать и  Восточная: Илимская Пашня, благодатная долина ангарского притока Илима, мыслью Сибирякова соединялась, посредством устройства туерных пароходных линий через ангарские пороги  с Енисеем, коротким Илимским волоком с Леной, а Байкалом, Селенгой-рекой и Чикойским волоком с Амуром и Китаем. И это не блажь – илимский хлеб, урожаи которого в те времена  практически не зависели от капризов погоды, стоил там 20 копеек за пуд (в иные годы – 10 копеек за пуд муки(!)),  в то время как цена хлеба на Печоре, не говоря о  Питере, зашкаливала за два с полтиной. Иные годы илимские крестьяне не убирали хлеб, полагая это дело бесполезным ввиду малости его цены.

В процессе написания этого текста я все больше и больше увлекался его личностью, историей его путешествий, и  в результате пришел к выводу, что имя этого «достояния потомков» - это  то, что связывает воедино и все наши экспедиционные проекты. Вообще все. Поэтому я и назвал в подзаголовке эти рассуждения «связью пространств и времен». Сейчас докажу, только наберитесь терпения – для этого  надо воспроизвести логику и географию экспедиций Сибирякова.

В 1874 году Сибиряков наследует обширную семейную, как сказали бы сейчас, бизнес-империю отца, включающую в себя прииски по Лене и Витиму, пароходные компании на Енисее и Ангаре. Прекрасно понимая  объем производства, как существующего, так и потенциального, в тех местах, где он ведет бизнес  и, видя разницу в ценах на сибирские товары в самой Сибири и за ее пределами, в Европейской России в первую очередь, Сибиряков исследует возможности установить транспортные связи. Для начала, связать основные транспортные магистрали Сибири между собой. Великие Сибирские реки, по мнению Сибирякова, должны сыграть роль Волги в Европейской части, а короткие (упомянутые мной уже выше) волоки между ними должны связать Сибирь воедино. Уж что-что, а это Сибиряков точно знает, владея пароходами на Ангаре и Енисее и организуя доставку грузов по Енисею, Ангаре и к собственным приискам по Лене. Ну, разве что, с Обью вопрос, но Обь и Енисей впадают в Карское море относительно близко друг от друга, и переход из одной великой реки в другую севернее их устьев представляется Сибирякову простым с точки зрения организации специального для этого пароходства. На Ангаре и Енисее могут быть сконцентрированы все товары, все ценности, производимые Сибирью – от копеечного десятикопеечного Илимского хлеба и до произведенных на будущих заводах продуктов переработки богатейших минералов; Сибиряков сетует, что металлургические заводы в Восточной части Сибири можно пересчитать по пальцам по одной лишь причине – отсутствию возможностей этих товаров к вывозу, и все производства нацелены тут на местное потребление, за исключением лишь золота.

Идеальным для целей доставки Сибирских товаров, стекающихся к Енисею, был бы морской транспорт из устья Енисея в северную Европу и Англию вдоль северного побережья России. И уже в 1875 году Сибиряков участвует в организации экспедиции Норденшельда к устью Енисея.

Тут уместно, наверное, небольшое отступление:

Петр Первый, «прорубив окно в Европу», сделал великое дело.  Беда только в том, что приблизив порт к западу, Россия отдалилась от востока: Архангельский порт захирел, а поток товаров к Петербуржскому порту стал впоследствии определяться пропускной способностью Мариинской транспортной системы. За навигацию этот путь  проделывали три каравана судов, причем время прохождения каравана (1000 судов) от Рыбинска до Санкт-Петербурга разнилось от 30-45 дней в первом караване и до 70-90 дней в последнем; альтернативные же Тихвинская и Вышневолоцкая системы не могли с Мариинской соперничать по своему размеру. Хорошо, конечно, иметь порт на Балтике, если цель ваша, например, Гамбург. Но даже если и Гамбург, то доставка туда, скажем, уральских или волжских товаров увеличивалась еще и на путь Волгою и Мариинкой до Петербурга. Что же  касается Архангельска, то, кроме санкций Петра, имевших для его развития катастрофическое значение,   архангельский порт имел еще и объективный недостаток:  для выхода в обычно достаточно долго свободное ото льдов Баренцево море архангелогородским судам надо преодолеть замерзающее Белое. Тогда как норвежские и шведские суда могли относительно свободно, по крайней мере, на месяц раньше архангелогородцев, выходить в Баренцево море от любого порта восточного берега моря Норвежского. В этом причина указанной Сибиряковым обиды – шведские и норвежские суда просто хозяйничают вдоль всего «нашего» берега Баренцева моря вплоть до Новой Земли, острова и проливы которой сдерживают массы Карских льдов к востоку от себя.

Но если везти товары из Енисея, то сложным в ледовом смысле оказывается только путь от его устья и до входа в Баренцево море, к моменту возможной навигации по Карскому морю уже ото льдов свободное. 

Летом 1875 года шведская парусная шхуна «Превен» («Pröven», «Опыт» ) под командованием Норденшельда и при поддержке Оскара Диксона (о, еще одно название на карте) выходит из Тромсе и уже к 15 августа достигает устья Енисея. Путешествие идет  быстро и удачно, и попутно Норденшельд снимает и описывает восточное побережье Новой Земли, а, достигнув Енисея, отправляет «Превен» назад, а сам предпринимает дальнейшее путешествие вверх по Енисею. Экспедиция настолько удачна, что уже на следующий год Норденшельд снаряжает новую, на этот раз, на новом паровом судне «Имер» («Imer»), и, как и в прошлый раз, выйдя из Тромсе 25 июля, 15 августа входит в Енисейскую губу. Норденщельд – вообще неординарная личность, достойная отдельного рассказа. Чего только стоит тот факт, что между двумя этими экспедициями он успевает побывать в Филадельфии, на всемирной выставке. Швед по национальности, бывший русский подданный (как житель финского Гельсингфорса), после успешного плавания к Енисею он ставит совсем грандиозную задачу – пройти Северо-Восточным проходом к Берингову проливу… Сибиряков же, профинансировав первую, «превенскую» экспедицию Норденшельда (на 25 тысяч рублей) следит за развитием событий, попутно финансируя экспедиции шотландца Уиггинса, начавшего свои северные походы на средства другого русского купца Сидорова (которому, кстати, и приписывается пальма первенства в определении нитки будущего Сибиряковского тракта Щугорским волоком). 1874 год – Уиггинс входит в Обскую губу. 1875 – из-за позднего выхода Уиггинс доходит только  до Колгуева. И, наконец, год 1876-й, год, успешный для обеих экспедиций Сибирякова. В то время, как Норденшельд входит в устье Енисея и называет перекрывающий вход в Енисейский залив остров «островом Сибирякова по имени горячего и великодушного организатора различных сибирских экспедиций этого года», Уиггинс на деньги Сибирякова поднимается вверх по Енисею до впадения Курейки.

1878 год. Грандиозная экспедиция Норденшальда, ставящая своей целью преодоление Северо-Восточного прохода. Финансирует ее король Швеции и Норвегии Оскар II – как частное лицо, шведский меценат Оскар  Диксон и Александр Сибиряков. Последний – на 40 процентов всей суммы.  Четвертого июля судно «Вега» в сопровождении специально построенного Сибиряковым парохода «Лена» и зафрахтованными им для попутной перевозки европейских товаров в Сибирь и сибирского хлеба в Европу судов «Фразер» и «Экспресс» выходит из Гетеборга. Первого  августа «Вега» проходит Югорский Шар и уже 6-го достигает гавани Диксона (уже названного так по имени соинвестора) в устье Енисея. Коммерческие суда «Фразер» и « Экспресс» входят в Енисей, а «Лена» и «Вега» продолжают путь дальше на восток. Двадцать четвертого августа суда  достигают устья Лены, и экспедицию покидает сибиряковская «Лена». Цель Сибирякова выполнена – за одну навигацию коммерческие суда проходят не только до Енисея, но и до Лены.  21 сентября «Лена» прибывает в Якутск, а «Вега» почти на 10 месяцев встает на вынужденную зимовку в Колючинской губе, не дойдя до Берингова пролива чуть больше 100 миль. Кстати, пароход «Лена» долго еще служил Сибири и конкретно реке Лене верой и правдой, и утилизирован был только в 1960-х, выдержав 80 навигаций. 

Долгое время от «Веги» Норденшельда нет известий, и Сибиряков строит новый пароход, называет его именем ставшего знаменитым шведа и отправляет его на поиски шведской экспедиции южным путем, вокруг Азии. Но не находит – «Вега», освободившись ото льдов, 20 июля 1879 года входит в Берингов пролив, а 24 апреля 1880-го приходит в Стокгольм.

Но, как «после бурной радости всегда наступает черная меланхолия», а за чередой успехов следует череда неудач, так и за успехами Сибиряковских экспедиций  периода Норденшельда следует «черная» полоса периода более суровых зим и тяжелых льдов. Сам Сибиряков предпринимает путешествие на судне «Оскар Диксон» к устью Енисея в 1880-м. Неудача, причем с потерей парохода. С 1880 по 1885 Сибиряковское судно «Норденшельд» раз за разом останавливают льды Карского моря. И тогда Сибиряков принимает решение поменять схему передвижения товаров. Вся проблема – помните – в Карском море. Его льды, к востоку от Новой Земли, раз за разом преграждают путь судам. А к западу – свободное ото льдов море Баренцево. Перевалочный порт должен быть западнее, в устье Печоры, решает Сибиряков. Тогда, по относительно долгой навигации, по свободному, известному с древнейших времен пути через Баренцево море, сибирские товары могут попадать в Европу. А в Печору путь из Сибири преграждает Урал.

Упомянутый ранее купец Сидоров уже делает успешные попытки перевезти товар через Урал в 1862-1864 годах (его доверенный Ю.П. Кушелевский перевозит графит зимним путем), но явного указания о проведении летнего пути он не дает. Однако, путей таких несколько; все они имеют точку начала на Ляпине, соединенном с Обью Сосьвой с Уральской стороны, а вот с Печорской могут вести в Аранец, либо совпадать с древнейшим, описанным еще Герберштейном, путем Щугором – Щугорским волоком.  8 ноября 1884 года Сибиряков пишет в письме в Бременское географическое общество отчет о своем путешествии от устья Печоры в Сибирь: Оставив свой пароход «Норденшельд» в Болванской бухте (залив Баренцева моря к востоку от устья Печоры), на речном пароходе «Обь» Сибиряков приходит 30 августа в Усть-Цильму (связь пространств пошла…), где вновь пересаживается – на совсем маленькое судно – и поднимается по Печоре вверх, до О(А)ранца к 8 сентября. 15 сентября Сибиряков выходит из Оранца на оленях, и уже 27 числа он в Щекурье (деревня в 5 верстах от Ляпина). В тот же день он отплывает на барке в Берёзов, куда приходит 1 октября. А 18 октября он в Тобольске.

«Я полагаю, что переход через Урал, о котором я говорю, может оказаться годным и для летнего пути; если мое предположение оправдается, и если через этот переход будет устроена летняя дорога, европейские товары могут достигать тогда Сибирь еще тем же летом; сообщения этим путем могли бы установиться со всею правильностью». И далее: « Зимний и летний переходы через Урал – почти одни и те же». (по книге Левитова «Сибиряковский тракт на Север» )

В 1885 году Сибиряков предпринимает новое путешествие, на этот раз от Усть-Щугора, вместе с Носиловым, и находит этот путь более пригодным для летней дороги, что уже в том же году он дает указание товары, предназначенные для складирования у Оранца с целью дальнейшей переправки в Ляпин, везти выше и складировать у Щугора. А узнав, что указание не выполнено, он лично выезжает на Щугор и руководит постройкой там амбаров.

А вот вам о связи времен, из «Дорожника Герберштейна»: «Те, кто писал этот дорожник, говорили, что они отдыхали между устьями рек Щугора и Подчерема (Potzscheriema) и сложили привезенные с собой из Руссии припасы в соседней крепости Strupili, которая расположена у русских берегов на горах  справа»

В 1885-1886 годах по Сибиряковскому тракту прорубается 6-метровая просека, строятся пять зимовок, закупается 1000 оленей для протаптывания снега, в Ляпине строится пристань и нанимаются остяки по одну сторону хребта, а зыряне по другую, с оленями для перевозки товаров. Для дальнейшего  пути от Щугора по Печоре используется пароход «Обь», а в устье Печоры осуществляется перевалка на Сибиряковский «Норденшельд», идущий прямиком в Европу.

В зиму 1885/86 года через тракт проходит 75 000 пудов сибирского хлеба, а в следующую зиму – 150 000. Цена на хлеб на Печоре в первый год падает вдвое, а во второй – втрое…

Знаете… о «связи пространств», вроде, много уже получилось. О связи времен. Давайте вернемся в далекий 1879-й, когда «Лена» Сибирякова уходит вверх по Лене к Якутску, а «Вега» Норденшельда встает на зимовку в Колючинской губе. Тогда «Вегу» все теряют, а Сибиряков – помните – строит и отправляет на его поиски свой «Норденшельд». С другой стороны света, из Сан-Франциско, на судне «Жаннетта», 8 июня 1879 года, выходит на поиски Норденшельда спасательная экспедиция лейтенанта Джоржа Вашингтона Де Лонга. «Жаннетта» делает остановку на Аляске, и 28 августа проходит Берингов пролив, чтобы высадиться в Колючинской губе и обнаружить, что «Вега» Норденшельда благополучно покинула это место. И тогда Де Лонг принимает решение идти дальше, к полюсу. Но уже 5 сентября «Жаннетту» останавливает лед, она вмерзает в него и дает течь, чтобы в таком состоянии отдаться дрейфу, продолжавшемуся почти два года. За это время Де Лонг открывает и описывает острова, называемые теперь группой островов Де Лонга архипелага Новосибирские острова, но все же судно не выдерживает, и 13 июня 1881 года идет под воду в 800 километрах севернее устья Лены.

Обломки «Жаннетты», вмерзшие в льдину, с остатками вещей моряков «Жаннетты» и корабельными бумагами Де Лонга, прибило к восточным берегам Гренландии летом 1884 года, показав Фритьофу Нансену правильный путь на полюс с использованием мощнейшего Полярного течения. «Путь Фрама».

Сибиряков принял участие в поисках Де Лонга; одна из групп, отправившаяся с погибшей «Жаннетты» к материку, была спасена якутами, а ее руководитель, Джордж Мелвилл, организовал с помощью средств все того же Сибирякова новую спасательную экспедицию, обнаружившую в марте 1882 последнюю стоянку Де Лонга, а на ней – тела моряков и их капитана, рядом с которым – его дневник, который он вел до последней минуты…

«Интересно, - подумает читатель – а как этот kvas Сибирякова с «шаврушкой» свяжет?». Я и не думал связывать.

Само связалось.

Первым по Северному Морскому пути за одну навигацию – помните – прошел пароход «Александр Сибиряков».  28 июля 1932 года «Александр Сибиряков» выходит из Архангельска. Капитан корабля – знаменитый впоследствии капитан «Челюскина» Владимир Иванович Воронин, а руководят экспедицией не мене знаменитые Отто Юльевич Шмидт и Владимир Юльевич Визе… В августе «Александр Сибиряков» входит в Чукотское море, но, в результате аварии теряет гребной вал с винтом и ложится в дрейф. Но при помощи самодельных парусов команда выводит судно на свободную ото льдов  воду в северной части Берингова пролива, откуда его буксируют к Петропавловску-Камчатскому. Из-за поломки это достижение представляется не полным, и уже в 1933 году снаряжается еще одна экспедиция, руководит которой тот же О. Ю. Шмидт, а судном командует тот же капитан Воронин. Только судно это – новейший, только что сошедший со стапелей  в Дании, ледокольный пароход «Челюскин», по удивительной случайности названный сначала «Лена». «Челюскин» выйдет 16 июля из Ленинграда, зайдет в Копенгаген для диагностики и исправления недоделок, а 3 августа возьмет курс на восток из Мурманска. На палубе «Челюскина» будет стоять наша замечательная «шаврушка», на которой капитан Воронин и летчик Бабушкин будут осуществлять ледовую разведку, в ходе которой и определят, после прохода пролива Маточкин Шар, наличие льдов в Карском море, и благодаря которой найдут в них проход. 23-го сентября  в Чукотском море, примерно на том же месте, где в прошлом  году произошла поломка «Александра Сибирякова», «Челюскин» попадает в зону сплошных льдов и оказывается полностью заблокирован. Дрейфом его выносит в Берингов пролив, до чистой воды остается сотня миль... Дальнейшую историю «Челюскина» в наши годы знали все пятиклассники; у вас, дорогие читатели, есть еще шанс найти ее самим. «Шаврушка» летчика Бабушкина и бортмеханика Валавина 2 ноября самостоятельно покинула льдину челюскинцев и теперь находится под куполом Музея Арктики и Антарктики, а то, что это та самая «Шаврушка», наглядно видно по характерному повреждению крыла, полученному машиной при экстренном «сдергивании» ее с палубы тонущего «Челюскина».

Так что Сибиряковским трактом надо обязательно пройти – такая вот есть в самом центре нашей Руси дорога, связывающая все ее кусочки вместе, от Востока до Запада через Сибиряковский уральский тракт, и от Герберштейна до Шмидта, Воронина и летчика Бабушкина на Шаврушке через имя Александра Михайловича Сибирякова.

П.С. за цитату из Пророка Иеремии спасибо А.А. Кутало.

П.П.С. Фонд «Русь Исконная» начал подготовку к работе над переизданием труда А.М. Сибирякова «О путях сообщения Сибири и морских сношений ее с другими странами»…