Пёзский Волок, рассказ-экспедиция. Часть первая – «Вверх по Пёзе и Рочуге!» 3. От Езевца до Сафоново

Позавтракав, выходим в 9-30. Слишком неспешно мы, после полусонной-то ночи, сегодня просыпались. Впрочем, за это время Димон успевает еще приподнять квадр, подложив под его колеса две доски, что позволяет совсем высоко поджать к нему колеса плота-прицепа. Хоть они при предыдущих манипуляциях и были подняты, но воды, тем не менее, касались, и слегка продолжали ее рЮтить. А к ЕзЕвцу нам стало уже понятно, что режим экономии топлива становится определяющим. Потому и на резинке снова стоит маленькая Ямаха.

В 10-00 подходим к старой деревне Езевец – тут река снова замыкает петлю, и получается, что полчаса мы обходили очередной кляп, на котором, как на полуострове, и стоит деревня. Старые дома были с этой стороны кляпа, но потом они постепенно сместились на противоположную часть полуострова-носа. А на косе опять кони…

Говорят, они всегда тут. Кстати, чуть выше, за деревней, остатки оврага – след попытки жителей сделать прокоп, срезающий Езевецкий кляп. Крайний домик в старом Езевце – здание аэровокзала.

Да, когда-то, и не так давно, Аннушка прилетала и сюда, а не только в Мосеево. На другой стороне реки – уже заросшая мелколесьем авиаплощадка. Да, аэровокзал – с этой стороны, пассажиры регистрируются, получают посадочный талон и… садятся в аэрофлотофскую лодку, которая везет их на посадку. Везла… На самом деле, это частое явление, в Мосеево – так же. Есть и свое объяснение – аэродромной площадке нужна ровная поверхность, которую проще подготовить на низком берегу. А деревня, как правило, на высоком. Еще такое разделение рекой в здешних местах проходит между живыми и мёртвыми – практически все кладбища, за редким исключением, находятся на стороне, противоположной деревне. Так что и катафалк у пезины – тоже лодка. Но тут я не стал бы объяснять это деление физической географией или почвоведением.

Примерно в это время и сообщает нам рация голосом Сереги, что мотор на резинке заглох. Мы по инерции проплываем еще несколько метров. Ямаха не заводится. У ребят – вынужденная остановка на диагностику на стороне аэродрома, то есть на стороне мёртвых; у нас – на стороне аэровокзала - живых, и тоже вынужденная. Через несколько минут Димон монотонным голосом сообщает, что это – засор карбюратора, песок в бензине, и…

   - …И мИндура, изневЯги и запУки старые, - таким же тоном продолжает Федотыч, а я от неожиданности нажимаю на клавишу передачи на рации. Несколько минут длится пауза, пока я соображаю отпустить кнопку. Из рации звучит невозмутимый голос Димона:
   - И что принято делать с Ямахами при запУках?

Собственно, всё понятно. У Димона разборка и чистка карбюратора, в процессе которой выясняется, что действительно песок в бензине, а у нас незапланированный отдых.

Опять, как у Шренка. Неожиданная остановка у него пришлась, правда, несколько выше, на полпути к Сафоново, но по той же причине – ввиду «отказа двигателя». «Во время ночи (26 мая – kvas) дождь перешел в снег, который покрывал землю на несколько дюймов и который при тихой безветренной погоде не переставал падать огромными хлопьями. Люди мои единогласно просили меня позволить им сегодня отдохнуть»*.

Но засор карбюратора – действительно мИндура, то бишь, ерунда. А вот отсутствие бензинового фильтра на маленькой Ямахе, топливо в которой поступает прямотоком из расположенного сверху бака – изневЯга. В смысле, неприятность. Но это ничего, ведь то, что над нами довлеет маршрут Шренка, определенные задержки и проблемы которого несколько перекликаются с нашими, по большому счету, не больше, чем предрассудки. То есть, запУки старые.

В 13-15 ремонт окончен, и мы отходим, наконец, от задержавшей нас деревни ЕзЕвец. Езевец? Задержавшей? Ну-да. Шренк и ссылающийся на него Окладников считают Езевец измененным «Язевец» или даже «Язовец», производя это название от рыбы язь. Но есть же еще местные слова - Езы, ез, заЕзок. Ими обозначаются рыболовные снасти, те самые мерёжи и морды, которые я вам показывал на подходе к Мосеево. То есть то, что задерживает рыбу… А Федотыч продолжает дальше:

   - А еще бывает, что человека заезИло. Догадаешься?
   -?
   - Ну, заперло, запор случился… А язь то тут сроду не водился.

«Вот ведь русский язык, - припомнилось мне бородатое, - бедный: церковь – «сапор», ограда – «сапор», живот болит – тоже «сапор»…что за язык такой?» Ан нет, не бедный, не запор. Заязило. Кстати, раз уж зашёл разговор о Езевце, то это, считайте, первая наша встреча со старообрядчеством. В 1720 –м году старообрядец из Юромы (! – помните Пашко и Зажёгу?) Алексей Яковлев (!) построил тут келью и поклонный крест у неё, а потом к нему потянулись и старообрядцы. «В декабре 1743 года «для сыску и взятия потаенных раскольников»… из Архангельска была направлена воинская карательная экспедиция. Один из отрядов этой экспедиции был направлен на Пёзу. Ответным действием скитян был акт самосожжения. Запершись вместе с детьми в единой избе, в ночь на 6 января 1744 года они подожгли себя. Вместе с наставником и детьми сгорело 17 человек».** Возродилась деревня только в начале 19-го века; пришедший сюда Шренк застал в 1837-м 19 человек населения. Может, оттуда у нынешнего Яковлева подшипник в иконостасе?