Пёзский Волок. Пролог – 2. Доездинг. А также настроинг и параллелинг.

Вечером 21 августа нам казалось, что все готово. Конечно, пару ночей перед отъездом Димон что-то варил и прикручивал, кто-то из его ребят еще починял Зеленого Уазку, возвращенного только что мной из Чухломы, Серега уже выкидывал оттуда лишние сидения, сочувствующие и провожатые глазели на рост ящиков, мешков и канистр около машины, цокали языками, гадали, войдет или нет…

- Это-то войдет. А вот квадр еще…

Первая половина дня 22 августа у Димона с Серегой ушло на то, чтоб все это, включая Гризлик (ну что я, квадр да квадр, имя же есть), все-таки вошло во чрево Зеленого. Выехали мы одновременно, я в сторону Шереметьево, Серега с Димоном – в сторону ворот базы в Кусковском тупике. На мою предвзлетную смс-ку Серега успел ответить: «едем». А по приземлении в Архангельске я получил штук по пять смс-ок от каждого из участников похода. В том числе и от Димона, что само по себе является плохим прогностическим признаком. Приведу ее дословно: «УАЗ встал. Перезвони».

Я еще не сразу понял, что встал он на горке у Димкиного дома на Цветном, а вовсе не на горке у Димкиной дачи на полпути к Ярославлю, попытался позвонить друзьям в Ярославль, пытался дергаться, кого-то искать, чего-то делать… А потом вдруг наступило спокойствие. А ведь это всё. Вылезли, отломились самые ненадежные детали похода, в прочности которых мы не были уверены – УАЗ и «Нептун». «Больше ломаться нечему», - подумал я, и уснул сном младенца, на все 200 уверенный, что ничего плохого больше случиться не может. Даже к завтрашней пресс-конференции готовиться не стал – что я, не расскажу то, о чем мечтаю последние полгода?

Начиная с 23 августа все пошло, как по маслу. Перед конференцией в Ломоносовском зале Гостиных Дворов (Архангельского краеведческого музея) позвонил Серега – грузятся в его Деф (второе имя собственное – так зовут Серегин Дефендер) с прицепом. В 11-59, за минуту до начала пресс-конференции, приехал из аэропорта Олежка. На конференцию пришло неожиданно много народа, она приведена почти полностью тут , и я все ж просил бы читателя заглянуть в нее – просто для лучшего понимания нашего настроения, особенно тех, кто успел посмотреть вышедший тем же вечером сюжет в «Вестях Поморья». Я и его приведу тут полностью, для тех, кто любит «почувствовать разницу». Впрочем, всё равно, спасибо.

24 августа. Торопиться, вроде, некуда, ребята в пути. Но и сидеть на месте тоже сил уже нет. Решаем ехать в Мезень, тем более, там нас уже ждут и проводники, и предупрежденный о наших планах музей. Вместе с нами решает ехать Анатолий Иванович, директор нашего Архангельского филиала. Он родом с Пинеги, и в селе Пинега у него родня. Это ровно половина пути, здесь он останется, а мы поедем дальше. Мы этому только рады – с некоторых пор общение с сельскими жителями на Пинеге вызывает у меня приступ жизнерадостности, прилив сил и энергии. Наверное, я вампир…

Асфальт, если кто знает, на этой дороге заканчивается километров через 70 от Архангельска. Затем он снова появляется, чтобы на сотом (традиционная остановка в поселке Белогорский, в круглосуточной кафешке с котлетами за 10 рублей) километре исчезнуть навсегда. До Мезени от Архангельска под 400, на всем протяжении которых дорога – этакая гребенка, что быстрее 60 и не поедешь, да плюс все утро сегодня моросит мелкий противный дождь, и пыль из-под колес меняет агрегатное состояние, переходя в светло-коричневую жирную жижу, ровным слоем покрывающую стекла, а подпрыгивающие на гребнях колеса заставляющую скользить в поисках опоры. Так что расположенная на примерно 200-м километре Пинега – середина пути, которую мы достигаем аккурат к обеду.

Если прямо на въезде в Пинегу повернуть направо, к реке, а потом как бы вернуться назад по берегу, примерно на полтора – два километра, можно попасть в д. Цилома, где и живет родственник нашего провожатого Анатолия Ивановича Саша. Александр Ч. Цилома – типичная деревня, в отличие от имеющей статус села, но бывшей когда-то городом, старинной Пинеги. Саше чуть больше полтинника, он крепок и жилист, и выделяется некоторым, на первый взгляд картинным разворотом плеч – абсолютно ровная спина, как будто к плечам сзади привязали доску… Саша сразу сетует – поздновато предупредили мы о нашем приезде, женщины-то в лес ушли, так что всё сам. Но звать обедать не спешит – перемещаясь достаточно скорыми и уверенными шагами, тем не менее, не торопится, делает всё с достоинством. Через какое-то время мы начинаем понимать, что «всё сам» - это и есть основа его достоинства, а еще через какое-то время мы понимаем и то, что «сам» означает не только «самостоятельно», но, как в бородатой присказке, и то, что «без ансамбля» - то есть, один. Вот капуста, которую он посадил сам. «Выбирай вилок себе», - это он мне. И наш продуктовый набор пополняется и луком, и морковкой, и свеклой, и картошкой. Но отказываться нельзя, потому что это же он сам…

Вот тут я прервусь и поясню читателю, что я так подробно стал рассказывать о Саше неспроста. Дело в том, что на рассказ об этом путешествии нужно немного настроиться. Двигаясь от Архангельска на северо-восток, мы очень постепенно погружаемся в мир, где жизнь устроена по-иному. А село Пинега, как мне кажется, та граница, где пора уже переключить некий тумблер в голове, чтобы адекватно подключиться к сети с несколько другими, отличными от привычных нам, характеристиками. Вообще, я, наверное, должен сразу признаться, что рассказывая об этой экспедиции, я хочу в большей степени, чем маршрутами, приключениями и находками, поделиться с вами вот этой абсолютно измененной, сдвинутой, смещенной и в другом масштабе существующей системой координат, в которой живет этот мир, к северо-востоку от Пинеги. Когда я вернусь, я, пугаясь на улицах машин и недоуменных взглядов людей, с которыми нечаянно поздоровался или которым просто улыбнулся, очень остро буду ощущать, что это наш, а не их мир перевернут, растянут и искажён. Что это в нашем мире нельзя просто провести параллели и представить на воде Москвы-реки скользящую лодью летом, или задорный смех и кулачный бой на ее льду зимой. А в Пинеге уже можно, не говоря уж о Пёзе, на которой возможно одновременное сосуществование ведомых новгородцами варягов 11 века, многочисленной рати Ушатого, идущей Волоком, чтобы соединиться с отрядами Бражника и Курбского в 15 веке, ватаги злодея Зажоги, убегающего в сторону Волока от возмездия лешуконского крестьянина Пашко 17 века, сидящего под самодельным навесом над дневником, исписанным аккуратным немецким почерком в лодке, влекомой идущими по колено в майском снегу крестьянами Александра Шренка в веке 19-ом, посыльных адмирала Колчака, пробирающихся к занявшим Архангельск интервентам начала 20 века, и уставших от постоянных завалов, но нашедших силы для переноса в музей колоды, «ушкуйников» конца века предыдущего. Представляю, какими глазами должны смотреть все вышеперечисленные люди, повернув головы на звук мотора идущего по Волоку квадроцикла века 21.

В этом измерении и сейчас живут люди. Будут и другие, просто Саша - первый.- А это – баня, рассказывает о своих «самоделках» Саша. – Печь я тоже сам.
- Печь-то сложно, небось?
- Дак, что ж сложного? Я и дома переложил. Дом-то старый, я его приподнял, выровнял, венцы заменил. Дак и печь заодно уж. Пойдем в гараж сначала. – В гараже – рабочая лошадка, трактор Т-25, - Сам за ним ездил. Только вот беда, не делают к нему ни плуг, ничего. Я вот сам сделал, смотри! У меня весь район потом чертежи срисовывал, работает, как миленький. Трактор – первое дело, всё на нем.

- У него корреспонденты интервью брали, а с завода инженеры приезжали, - комментирует мне Анатолий, а сам дергает Сашу за рукав, - веди гостей в дом-то, накорми, а то всё рассказами кормишь, а им ехать ещё.

- А что, новый-то дом не пойдем смотреть? – обиженно спрашивает Саша. – Я его сам строю…

Идем. Недалеко от старого – сруб нового дома, он подведен под крышу, но еще не пропилены окна и двери, поэтому и внутрь приходится попадать, подлезая под сруб через лаз. Саша вдохновенно рассказывает о том, где будут спальни и кухня, и откуда будет чудный вид на Пинегу, а у меня на языке один вопрос.

- А что, дом тоже сам? В смысле, один?
- Дак, вот, сложно дом одному, - сетует Саша. – Но ничего, я приспособился. Вот, смотри: сюда трактором, здесь блок, эдак заведу один конец. В этом году приспособился. В прошлом-то не мог, руку повредил…
- А сейчас прошла?
- Да где там – показывает он на плохо гнущиеся пальцы, - немного поджила, да и я приспособился, я вот эдак ей, - и он показывает, как он заводит негнущуюся руку за спину…

Женщины пришли с грибами, и за столом – картошка, грибы, жареные и соленые, и сковородка вкуснейшей речной рыбешки. И окуньки там, и сорожка. Всё сегодняшнее, сам сегодня с утра сетки проверил.

- Ну, по одной за знакомство?

После «по одной» разговор пошел веселее. Вот, например, пять запомнившихся из него сюжетиков - рассказок, локальное, так сказать, «Ребятам о зверятах».

«Утки»

- Эхх, ребята! Знал бы, что приедете, уток с собой дал бы. Вчера ездил на тракторе, вижу – утки. Ну, две-то стрельнул. Дак ветер был, их за озеро отнесло. Не стал раздеваться, лазить за ними. Знал бы, что вы будете – слазил бы.
- А так что, пропали?
- Да не, ты что. Кто ж их возьмет-то? Завтра на тракторе с той стороны заеду…
- А собаки-то не было?

«Собака»

- У меня отличная собака. Только молодая ишшо, дак в воду лезть-то не хочет… Вот я ее и обучаю. Как обучаю-то? Дак, стрельну утку, разденусь, да принесу ей. А как же? Надо ж всё самому показать…
- А часто на охоту-то ходите? Много зверя?
- На охоту… - передразнил Саша. – Идешь по делам, дак и принесешь что.

«Заяц»

- Вот, пошел я в лес. Грибов набрал – дак чижало идти. Гляжу, прям на тропинке – заяц. Стоит, смотрит. Ну, я и его принес домой.
- Как принес?
- Ну как, как. Поймал, и принес.
- А что, с ружьем, что ли, за грибами-то ходите?
- Да с каким ишшо ружьем? Так принес. Загонял и принес.
- Как загонял?
- Да что ж ты непонятливый, дак? Ну он от меня, я за ним. Он опять от меня, я опять за ним. Вот, и загонял. А еще сижу вот в лодке на озере…

«Олень»

… Глядь – рога плывут, прям в воде. Подплыл к ним – а то олень. Ну, я ножом его. Вот, с мясом теперь.
- Да ты про зиму-то, про куропаток, - вступает снова в разговор Анатолий Иванович.
«Куропатки».
- Зима. Вот, он за рулем (показывает пальцем на Анатолия). Да что я – ты и говори.
- Ну да, зима. Я за рулем, метель – еле дорогу видно. А сзади – Саша сидит. Вдруг, как крикнет мне – «А ну, стой!» А сам окно открывает. А карабин у него пятизарядный. Только остановился – а он «бабах, бабах, бабах, бабах, бабах». Стоим, тишина. Минуту стоим, другую. А потом он и говорит: «Что, долго стоять-то будем?» - «Дак, а что?», - отвечаю. «Что, что. Лыжи одевай, да за куропатками дуй». Одел я лыжи – пошел в указанную им сторону. Приношу четыре куропатки. «А пятая где?», - «Дак, всё обыскал, нету…». «Ээх, - произносит Саша, - ладно, я сам». И через пять минут возвращается с пятой.

Были ли еще рассказки… а может, и были. Хотел, например, схватить Саша убитую утку из воды, да промазал, рукой-то. Руку вытаскивает, а в ней окунь трепыхается… А, может, и не было. По второй?

- Вы, ребята, пейте. А мне еще самому работать нужно…

Тогда и нам надо двигаться – по пути у нас еще паромы, а они в это лето в темноте не работают. Проезжаем Кулойский канал, рассмотрев в этот раз здание управления. Потом Кучин Нос. Притормаживаем у Олмы, без труда находим просеку, по которой в марте выбирались из подтаявшего Кулоя через лагерные бараки урочища Игнашево. Вот и граница Мезенского района. И точно по границе административной – граница природная, небо с той, мезенской стороны, чистое, а лес и дорога освещены солнцем. Пожалуй, тоже знак.

Через широченную у Кимжи Мезень в этом году понтон. А вот через Пёзу – паром. Раньше, вроде наоборот было. Смешной паромчик через Пёзу вмещает в себя пару-тройку машин,

зато работает «по факту»: подъехала машина – он и едет. Через большие реки – сложнее, там расписание. Разглядываем Пёзу. Такая вот она здесь, в районе своего устья.

Видно, что вода-то уходит. Неужто опоздали немного?

В Мезени – череда ремонтов. Ремонтируется выложенная бетонными плитами центральная улица – плиты выковыривают, переворачивают другой стороной и укладывают на место. Ремонтируется музей – старый дом, где он помещался, где нас встречали в марте и вселили такой интерес к путям поморов - перебирают; музей же занимает одну комнатку в здании, на первом этаже которого расположены бани. Встретивший нас Николай Окулов провожает в квартиру в двухэтажном деревянном доме прямо за банями, которую использует как гостиницу отец Владимир, местный батюшка, когда к нему приезжают паломники. Но сейчас в Мезени нет ни батюшки, ни паломников, и мы с благодарностью останавливаемся там на ночь. Водопровод, к которому подключен этот дом, тоже ремонтируется, поэтому берем ведра и идем за водой в дом Николая, ибо окрестные колонки тоже подключены к тому же водопроводу. Уже вечером созваниваемся с ребятами на Дефе – они остановились на ночь около парома через Двину у Холмогор – Усть-Пинеги. Это большой паром, и он ходит по расписанию.