Отчет об экспедиции. Глава 3, часть 6. Усть-Вымь - Старая Пермь. Окончание пути по Вычегде

 

2 сентября. Отчалив от Яренска часов в 10 утра, в основное русло Вычегды выходим только ближе к часу: прохождение мелей Затона снова требует проводки вдоль берега. Но вот мы и в Вычегде. Всего каких-то 15 километров, и в районе поселка Казулук мы оказываемся на территории Республики Коми. Да, это уже четвертый регион на нашем пути, третья граница. Но это так проведены административные границы; то, что мы вошли в Пермскую землю, я писал уже в прошлой главе – помните – «Ворота в Пермь»? Или даже раньше, когда мы повернули в Вычегду у Котласа. Вычегда тоже меняется постепенно, словно исподволь готовя нас к тому, какие еще мелководья нас ждут: снова река растекается по широкой долине островами и протоками, столь же широкими, сколь и мелкими. Сразу  за пересечением административной границы Коми – железнодорожный мост, по которому снова идет поезд.

 

 

 

 

Проходя Жешарт в 16-45 обнаруживаем, что на одной из лодок рама прицепа, крепящаяся к люверсной ленте на борту, и на которую (раму) заезжает квадрик, соскочила и протерла своим углом баллон. И он теперь угрожающе шипит. Понятно, что надо клеить, но пока еще есть светлое время, лучше его использовать для движения. Так что заклеиваем потертость армированным скотчем, чтобы, встав уже на ночную стоянку, склеить все монументально. Идем дальше, по Вычегде, текущей тут мелями и протоками в Пермской земле по Республике Коми, чтобы, справившись с очередным перекатом, встать на стоянку у местечка Арабач. И до Старой Перми – Усть-Выми  – нам каких-то 30 километров…

 

Я все ждал возмущенных комментариев от неискушенных читателей, типа, «За кого он нас держит? То Пермь, то Коми, то зыряне, то пермяне…  Да до Перми отсюда полтыщи верст, если по прямой, а то и больше. Где Волга, где Кура?» Однако, читатель видимо попался неэмоциональный. Или подготовленный. Но я, тем не менее, воспользуюсь ночной остановкой с проклейкой, дабы сделать экскурс в историческую этнографию и поговорить о Перми – Старой и Великой, о народах – чуди и перми, о югре и печоре… О любимой мной Бьярмии, наконец. Я так и назову это «экскурсом», даже не «отступлением», чтобы читатель мог его смело пропустить без угрызений совести.

 

 

Для читателя, не занимающегося профессионально путешествиями, историей или этнографией, чтение дореволюционных книжек, содержащих географические названия и имена народов, может вызвать определенное недоумение или даже шок. Названия там будут другими. Но даже справившись с шоком посредством словарей и Википедии, отождествив, скажем, зырян с коми, самоедов с ненцами, а остяков и вогулов с народами ханты и манси, вы не сильно продвинетесь: путаница с несоответствием теперешних границ обитания даже идентифицированных вами народов с обозначенными в старых книгах будет продолжаться. Более того: в географически разных местах будут всплывать племена и народы с одним и тем же именем, а один и тот же народ в одном и том же месте будет именоваться совершенно по-разному. Собственно, с Пермью именно так и происходит, начиная с того, что Перми у нас две. Причем обе они не соответствуют Перми нынешней, ибо Пермь Старая это Усть-Вымь, а Пермь Великая – район Чердыни. Конечно, в 99 процентах случаев при слове Пермь речь пойдет не о городе, а о народе, стране или территории, но и территории  будет две – Старая [1]  и Великая. Вот в том, как такое случилось, мы и попробуем разобраться в этом экскурсе. Но сначала несколько общих слов.

 

Путаница, как и объяснение ее причин, возникает в первых реальных  (в том смысле, что после библейского экскурса о Ноевых коленах) строках ПВЛ. «В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволоцкая чудь, пермь, печера, ямь, угра» и далее по тексту [2]. Дальше летописец то перечисляет племена, говорящие по-славянски, и не указывает среди них русь, то перечисляет племена, говорящие «на своем языке» и «дающие дань Руси» среди которых есть все, перечисленные строчкой выше финно-угры, начиная с чуди. Я не стану сейчас вдаваться в анализ перечисленных в ПВЛ народов и мест их обитания во времена летописца, а если кто-то хочет заняться этим предметно, порекомендую замечательный труд Е.К.Огородникова[3], предупредив читателя лишь о том, что труд этот содержит около 300 страниц текста, за каждой строчкой которого вам придется лезть в подробные карты.  Главное, наверное, вот в чем. Во-первых, многое встанет на свои места, если принять, что два главных этнографических определения в ПВЛ – Чудь и Русь – названия собирательные. То есть, ПВЛ надо читать, как ее  читал Лихачев: не «чудь, меря, мурома и т.д.», а «Чудь: меря, мурома и т.д». То есть, Чудь – это все те, кто говорит не по-славянски, но на понятном летописцу языке финно-угорского происхождения. То же (собирательность) надо отнести и к Руси, как этнониму.  Многочисленные же племена тех (русских) и других (чудских) – не факт, что народности: здесь могут быть самые разные различия, скорее -  территориальные, иногда – родо-племенные. Другой момент: во времена Первоначального летописца территория, о которой мы говорим и по которой мы идём, только осваивается новгородцами. И если ближние к Новгороду места летописцу известны, то дальние места он описывает со слов тех, кому они известны или даже со слов тех, кто о них только слышал, вставляя в описание названия мест и народов не «исконные», но те, которые эти путешественники дали сами. 

 

Еще один момент надо помнить: именно этот (а также предшествующий) период, описываемый летописцем, как начало нашей истории – период массового движения, перемещения народов: незадолго до того и венгры (угры) уходят в Европу, и болгары делятся на две ветки, давшие начало и Балканской Болгарии, и Волжской, и славяне расселяются по свету… А новгородцы осваивают  и заселяют Заволочье. Это период активной миграции (опять же, сейчас не место для обсуждения ее причин и потоков); переселение же одних народов на новые места и необходимость коренных, «оставшихся» народов принимать переселенцев – мощнейший толчок для процессов ассимиляции. Собственно, это мы и видим, как обрусение Чуди там, куда массово пришли новгородцы – в Заволочье, на берега Онеги, Двины, а затем – Вычегды и Печоры. Принявшие «пришлых» туземцы меняются под их воздействием (меняя, конечно, и пришлых), а не принявшие –  мигрируют дальше. В нашем случае с Пермью – на восток.  Оставшиеся же приобретают отличия от ушедших собратьев.

 

Таким образом, Древняя Русь первоначального летописца – это страна не только руси  - славян (с некой  толикой варяжской крови), но страна глобально двух этнических конгломератов – Руси и Чуди. И Чудь в географии нашей начальной истории занимает огромную территорию – к северо-западу, северу, северо-востоку и востоку от собственно Руси. А в формировании государства – роль еще большую, чем в географии. 

 

Чтобы не запутать читателя, дальше я Русью или Собственно Русью буду называть славяно-балтскую территорию Древней Руси, то есть, бассейны Днепра, Верхней Волги, Западной Двины и рек, впадающих  в Ильмень с вытекающим из него Волховом, тогда как все, что «за волоками» от Ильменской (новгородской) воды – Чудью, «сидящей» по Онеге, Северной Двине с Сухоной, Югом, Пинегой и Вычегдой, а также по Мезени (с Вашкой-Удорой) и Печоре с Ижмой и Усой.

Что заставляет объединиться Чудь и Русь? Давайте посмотрим на экономику того периода.

 

Безусловным центром торговли, а также технологий, науки и искусства конца первого – начала второго тысячелетия, является «Арабский Восток», включая собственно Ближний Восток, Персию, Хорезм. Сюда ведет Великий Шелковый Путь, отсюда он уходит дальше, в Южную Европу. Очевидно, в какой-то момент вездесущие арабские купцы открывают для себя источник баснословно выгодной торговли – Югорские меха и продукты промысла Северных морей – «рыбий зуб», шкуры и, главное, жир северного морского зверя – ворвань, которая становится «нефтью средних веков» [4]. Персидские, а затем европейские города освещаются фонарями на основе ворвани – она горит голубоватым пламенем без копоти. Но меха, наверное, все же по ценности выше. Как мы отмечали в предыдущих главах, арабские купцы быстро находят альтернативный товар обмена/продажи  за меха – металл. Вот вам и товарный поток, идущий в Югру по Волге и Каме. Я сейчас умышленно не стану описывать Югру – мы к ней еще подойдем через главу, там и поговорим. Но товарный поток идет «челноком» - уж больно путь далек. Хазария на Нижней Волге и Болгария в устье Камы становятся посредниками в этом пути, но даже Болгары не смеют уходить с товаром напрямую в Югру, доверяя торговлю еще одному посреднику – загадочной стране, названной арабскими источниками «Вису», за которой мы и видим Пермь, причем как Старую (на Вычегде), так и Великую (в верховьях Камы и Печоры). Эта самая «Вису» и организует поставку товаров непосредственно из Югры. Уже из сказанного становится понятно, что «страна Вису» не может быть беднее Волжской Болгарии. Не может она быть и менее развитой: богатства в ее руках. Но и без Болгарии с Арабским Востоком ей не прожить, ибо рынки сбыта.

 

Но в ту же страну – Вису-Пермь – с запада приходит другой путь: вот она, Вычегда – Северная Двина – Сухона, ведущая к Господину Великому Новгороду. Путь, открывающий новый рынок сбыта Югорских богатств – Северную Европу. И металл у новгородцев таков, что за него можно покупать меха и ворвань не хуже, чем за арабский. Дело только за малым – организовать этот товарный поток, чтоб без войн и стычек. Вот именно эту задачу и решает призвание Рюрика. Призвание его именно разными племенами – кривичами и новгородцами на западе, весью и чудью – на востоке. И это не завоевание Руси варягами и не завоевание Чуди новгородцами – именно призвание, если хотите, «наемного менеджера», вылившееся в симбиоз Руси и Чуди вдоль товарного потока.

 

Но что же тогда Пермь? Возможно, это только догадка, но, согласитесь, логичная. Это вся огромная страна, населенная изначально Чудью (восточной Чудью, восточной веткой западной семьи финно-угорских народов), простирающаяся от нижнего и среднего течения Онеги и Северной Двины на восток, вдоль Вычегды и до Печоры, то есть до самых Уральских гор. При этом, страна столь огромная, что различным ее частям даются разные названия, поскольку и особенности ме́ста присутствуют, да и путешественников, побывавших тут и описавших эти места́, не так много; побывавшие в одной части этой огромной страны иноземцы называют населяющий ее народ одним именем, побывавшие в другом – другим. Реки, протекающие по ее территории, хоть и соединены переходами (как Мезень с Вычегдой Яренгой-рекой и Вашкой из предыдущей части), но все же разнообразны, составляют разные бассейны. Вот и получается, что чудь, населяющая эту огромную, богатую и развитую страну, в одних местах называется чудью заволоцкою (как по Двине, Пинеге и Мезени), в других – пермью (по Вычегде – Старой; по верхней Вычегде, верхней Каме и верхней Печоре – Великой), в третьих (Средняя и Нижняя Печора) – печорою [5]. Но все эти названия -  суть один народ, Чудь. Конечно, со своими особенностями от региона к региону. Ну, как русские в Краснодаре сейчас отличаются от русских в Вологде. 

 

И так до тех пор, пока процессы ассимиляции со славянами не становятся массовыми. Собственно, это и приводит к образованию этноса коми, поименованного в дореволюционных изданиях зырянами, со своим региональными особенностями и субэтносами, но с выраженным делением на два больших субэтноса – собственно, зырянами (это то, где мы сейчас идем, Пермь Старая) и коми-пермяками (это восточнее, там, где сходятся верховья Камы, Печоры и Вычегды в Предуралье – Пермь Великая). В обоснование роли Чуди (зырян) в образовании Древнерусского государства я позволю себе еще одну цитату  из Огородникова: «Известия арабских писателей … о торговле Болгаров с Юграми, относящиеся к X веку … заставляют предполагать между ними посредников, которыми по географическому положению торгующих земель … естественно видеть в Зырянах, отличающихся и поныне торговою предприимчивостью и развитостию, как качествами, оставшимися им в наследство от их старобытного значения в крае, не только по отношению к Югорской земле, но, может быть и к древнему торговому значению Биармии» [6]. О нашем знакомстве с зырянами, с историей их и культурой, речь еще будет – в Ухте и Ижме. Но в этой цитате появилось еще одно название – Бирамия, Бьярмия, Бьярманленд. 

 

Бьярмия - это скандинавское название неоднократно посещенной викингами страны, звучащее в исландских сагах, над локализацией которого на карте ломают копья уже много лет историки. Бьярмия. Но, как нам кажется, зря ломают.  Всё то, что мы назвали по-арабски страной Вису, а по-русски – Пермью, это, по нашему скромному мнению, и есть Бьярмия. 

 

Название «Бьярмия» звучит только в скандинавских сагах (или их пересказах) и больше нигде [7], но в сагах –   неоднократно.  Эти упоминания охватывают период с 870-890 гг (путешествие Оттара из Холугаланда у Саксона Грамматика[8]) по 1222 годы (когда король Хакон IV посылает войско для мести бьярмам за уничтожение одного из двух судов. Экипаж второго, кстати, проследовал в Русь через Суздаль, чтобы направится далее в Святую землю) [9]. Конечно, саги – еще более неоднозначный материал для изучения истории, чем наши летописи и рассказы арабских путешественников; в них  надо вычислять не только места, но и даты, отождествлять действующих лиц с историческими персонажами... Если конспективно, то из саг мы можем почерпнуть такую информацию:

 

1. Чтобы попасть в Бьярмию, викингам надо плыть из Норвегии на север, а там, где суша заканчивается, повернуть «вдоль нее» на восток. Море постепенно приведет в большую реку (викинги называют ее Виной (Vinu)).

 

2. Селения бьярмов – города по рекам (Вине и другим). Крупнейшее поселение названо в сагах Холмградом. Ломоносов (и не только) видит за ним Холмогоры, со ссылкой, правда, что это не однозначно[10].

 

3. Викинги предпринимают походы и вглубь земли бьярмов, но там густые труднопроходимые дремучие леса. Чтобы найти обратную дорогу, викинги делают засечки на деревьях.

 

4. О языке бьярмов саги расходятся во мнении. Часть их говорит, что язык похож на язык жителей Финнмарка – саамов, другая же говорит, что язык чужд и непонятен.

 

5. Страна огромна.

 

6. Бьярмы поклоняются идолам и практикуют колдовство, в чем не имеют себе равных.

 

7. Страна сказочно богата – ее жители обладают огромными состояниями из серебра в монетах и слитках; вместе с тем они достаточно воинственны. Но для обогащения викингам нет нужды грабить жителей, достаточно раскопать их могилы: при захоронениях в обычае бьярмов не только класть с умершим в могилу его состояние, но и бросать горстями туда монеты с землёй.

 

Чтобы не быть голословным, приведу длинную цитату.

 

— Пусть каждый берет здесь ношу себе по силам, — сказал Одд»[11].

 

Давайте теперь оставим все летописи и саги и оставим только карту. Вся огромная территория, включающая в себя бассейны рек Онеги, Северной Двины, Мезени и Печоры со всеми притоками, а также верхняя Кама, верхняя Вятка и их притоки - это огромная, но единая страна, которую мы можем назвать Пермью (но можем, с известными оговорками, также назвать и Чудью). И ко всей этой стране применима сентенция из прошлой главы, которую там мы отнесли только к ее части – Удоре: водоразделы бассейнов упомянутых рек не разъединяют, а, наоборот, объединяют эту страну, поскольку их (переходов) огромное множество, и они зачастую коротки и более просты, чем движение по самим рекам. Самое интересное, что именно здесь мы массово встречаем замечательный топонимический указатель на волоковые пути, когда две реки разных систем, соединенные волоком в единый путь, носят одно и то же название. Кельтмы, Северная и Южная между Вычегдой и Камой, Мылвы, Северная и Южная между Вычегдой и Печорой, Чери, Вычегодская и Ижемская, Пижмы, Мезенская и Печорская, Ёлва Мезенская и просто Ёлва, приток Выми, Ентала, Пинегская и просто Ентала, что впадает в Северодвинскую Уфтюгу, ПОкшеньга и ПУкшеньга (Пинега – Сев. Двина), и еще много других. А рек с названием Ёжуга целых три: Пинежская Ёжуга соединена как речками Еюга и Колодливая с Мезенской Ёжугой (и это то самый путь Ушатого «Колодой», которым он вышел затем на Пёзский волок); но если подняться Пинежской Ёжугой в ее верховья, то там просматривается путь в Зырянскую Ёжугу, приток Вашки. На территориях, не попадающих в нашу локализацию «общей» Перми, такой указатель также встречается, но только здесь он действительно массов.

 

Этимология слова «пермь» неоднозначна, но, согласитесь, слово созвучно зырянской «парме» и совершенно похоже на исландскую Бьярму – Бьярмию, нет?

 

Мне больше нравится называть эту страну Чудью, но при этом надо помнить о ряде оговорок.  Во времена Российской Империи «чудь» – официальное название, официальный этноним, употребляемый в двух значениях, как «чудь в узком смысле», то есть, жители Финляндии, финны и карелы, и  как «чудь в пространном смысле», то есть все финно-угорские народы вообще. В этом смысле «наша Чудь», как страна «за волоком и до Урала» - скорее, частное от «пространного» - все финно-угорские народы, да не все. Без западных финнов, без зауральских «югорцев» и без поволжских мери (Кострома) муромы (Ока у Мурома) и дальше по Волге и притокам. Впрочем, и тут вопрос открытый – границы Чуди двигались, по мере «ползучего наступления» славян. Но в таком случае мы видим два «полюса» державы, ставшей впоследствии Древней Русью – описанная нами Чудь и Собственно Русь. Но и Собственно Русь, как и Чудь, объединяют не сами реки, но их водоразделы: историческое ядро Собственно Руси – Валдайская возвышенность Русской равнины – изобилует переходами между бассейнами Волги, Западной Двины, Днепра и Ильменя… Наверное, Руси и Чуди было несложно соединится в Древнюю Русь, коль скоро это похожие территории со сходными условиями жизни и изобилующие объединяющими их волоковыми путями.

 

Поднявшись вверх по Вычегде со стороны Новгорода, мы попали в Пермь Старую. Наши предшественники викинги, войдя в Вину и поднявшись по ней до Холмграда, попадали в Бьярмию. А в это же время болгарские купцы с арабским железом поднимались по Каме, чтобы попасть страну Вису – Пермь Великую. Мне кажется очевидным, что и Холмград – Холмогоры, и Пермь Старая – Усть-Вымь, и Пермь Великая – Чердынь (или Покча) – это три центра трех «провинций» - северной, центральной и восточной - одной большой страны. Страны Бьярмии=Перми=Вису, – страны Чуди.  Примерно так же, как Новгород, Киев и Владимир – три центра трех «провинций» другой страны – Руси. Впрочем, про три центра русов не я придумал: «Русы. Их три группы (джинс). Одна группа их ближайшая к Булгару, и царь их сидит в городе, называемом Куйаба, и он (город) больше Булгара И самая отдаленная из них группа, называемая ас-Славийа, и (третья) группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе» [12]. Но мы сейчас не о Руси, а о Чуди; как мне кажется, имея столь огромную территорию, Чудь (в смысле, Пермь-Бьярмия), так же, как и Русь, могла иметь несколько центров. По Ломоносову, «Пермия, кою они Биармиею называют, далече простиралась от Белого моря вверх, около Двины реки, и был народ чудской сильный, купечествовал дорогими звериными кожами с датчанами и с другими нормандцами». И далее: «Сию древность тамошней чуди доказывают и поныне живущие по Двине чудского рода остатки, которые через сообщение с новогородцами природный свой язык позабыли. В показанном состоянии Пермия была около времен великого князя Владимира Первого и еще много прежде…» [13]. В.Н. Булатов продолжает Ломоносова в вольном стиле: Пермия… «которая, как известно, вела обширную торговлю не только с Древней Русью, но и с Персией, а, возможно, и с Индией» [14].

 

Постепенное продвижение новгородцев на север и восток заставило Чудь частично ассимилироваться с Русью, частично – сдвинуться дальше к востоку. Отсюда и диалектическая пара в названии Перми: Старая – Великая. Что же до самой западной ее части – теперешнего Поморья, - то эта часть первой попала под влияние новгородцев, что и сделало Старую Пермь более значимым для Чуди центром: именно сюда привели миграционные процессы ту чудь, что уходила от ассимиляции с Новгородом. В общем, «Представив чудской народ в нынешнем его рассеянном состоянии и по большой части у других держав в подданстве, помыслить можно, что в соединении бывал некогда силен на свете» [15].

 

Давайте всё же пару слов скажем и о Югре, как источнике тех баснословных богатств, что позволили процветать торгующим с ней Бьярмии-Перми,  затем  - Руси, а также и Волжской Болгарии и, возможно, Хазарии. Югра лежит к северу и востоку от Перми, но точных границ ее мы не найдем. Теперешняя Югра – Ханты-Мансийский АО – это «конечная станция» вызванного взаимными смещениями Новгорода, а за ним и Перми к востоку. И то, что теперь ХМАО за Уралом, не означает, что она там была всегда. Как нам кажется, Югра – это Предуралье, Урал и Зауралье в районе Северного и Полярного Урала. То, что во времена соединения Чуди и Руси часть Югры находилась по эту сторону Камня, нам кажется очевидным, в том числе и благодаря топонимике: Югорский Шар и Югорские Горы находятся с этой стороны. Видимо, границу Югры тех времен надо вести от Печорского притока Усы, так что идем мы не только «путём первопроходцев», но и  путём отрока  Гюраты Роговича. Труднодоступность Югры заставила (или позволила) Перми-Чуди стать ключевой страной на торговле Югры со всем миром, но считать, что Югра  - дикая страна, тоже нельзя. В известном походе Курбского, Ушатого и Бражника в 1499 году за Урал, войско Московитов взяло 33 югорских города. Но всему свое время. Конец экскурса.

3 сентября. Нет-нет, потёртость лодки не была столь огромной, чтобы позволить мне написать 7 страниц экскурса. Ее заклейка не составила особого труда, и уже в 9-30 мы на воде, чтобы к 12-ти часам дня подойти к знаковому месту,  где у села Усть-Вымь в Вычегду и впадает река Вымь. Вымь, которая по нашему плану должна привести нас к Шомвукве и переволоку из нее в Ухту – притоку Ижмы Печорского бассейна. Пока же мы отходим от стоянки у местечка Арабач, размышляя о том, что наше движение по Вычегде к Усть-Выми напоминает чем-то приближение к столичному городу по магистрали, когда, после однообразных пейзажей малонаселенной «пустыни», сначала изредка, а затем чаще и чаще, начинают появляться «признаки цивилизации». На автодороге это – поселки и торговые центры, а у нас – старинные селения, городища и могильники. Конечно, раз Старая Пермь – Усть-Вымь – один из трех глобальных центров страны Чуди, то 30 километров, оставшихся до стольного града должны уже ощущаться. Так оно и есть.

 

  

 

 

Собственно, пройденное вчера село Гам – «концентратор» чудских могильников 10 -13 веков. А непосредственно за местом стоянки, чуть выше Арабача по Вычегде и по тому же правому берегу, на мысу, на высокой террасе  – упраздненное селение Карыбйыв. При переписи 1585-86 гг в этом месте находится деревня «Новоселец, что было Чюдцкое городище», а в писцовой книге 1707 г здесь значится «деревня Новоселок, что было Чудское городище над рекой Вычегдой, да к ней припущена деревня Карабиль» [16].  И в деревне Карабиль, и в самом месте стоянки – селе Арабач, - находим деревянные церкви. Вернее, в с. Арабач – церковь Покрова Пресвятой Богородицы, восстановленная в недавнее время практически из руин. 

 

 

 

 

 

А вот состояние деревянной часовни (Петра и Павла?) на «Чюдском городище» - в урочище  Карыбйыв, -  нам не известно: даже всезнающий (о церквах) сайт «Соборы.ру» приводит фотографию ее руинированного вида 70-х годов  прошлого столетия,

 

 

 

 

и мы проходим мимо деревни, кусая локти, что, в борьбе с мелями, перекатами и ускользающим между пальцев временем, не сделали попытку описать это место. Но нас прощает только то, что от Айкино и до самого устья Выми перекаты на Вычегде идут сплошной чередой – Нижний и Верхний Кырские, Нижний и Верхний Тыдорские, Усть-Вымские. Обилие же деревянных храмов и часовен в этих местах далеко не случайно: это относительно «густонаселенные предместья столицы», славившейся в свое время Чудскими капищами, столь почитаемыми, что заставили носителей новой веры строить в столице храмы каменные; в пригородах же можно было обойтись и деревянными, но совсем без них – никак... Пройдя село Айкино (на карте рис 2 оно в самом углу вверху справа) – нынешний райцентр Усть-Вымского района Республики Коми, по «расползшейся» по своей долине Вычегде подходим к устью Выми.  Вычегда здесь совсем мелкая, широко разлившаяся река с множеством островов и проток, и мы идем по ней на ощупь, то и дело цепляя винтами за песчаное, пока еще, дно. Обмелевшая Вычегда обнажила свои перекаты, и они выделяются на глади реки иногда ускорением и так весьма быстрого течения, иногда – бурлением воды, а иногда – растительностью мелководья, выбирающейся из воды на берег образовавшегося, с отступлением воды, острова. Но обнажившиеся перекаты только подтверждают наши картографические догадки: раз есть перекаты, то есть, препятствия движению по воде, то должны быть и помощники-туземцы около них. Вот и происхождение заброшенных и руинированных деревянных церквей и часовен в окру́ге, сменивших, в свое время, еще более древние  чудские могильники с капищами и городища.

 

 

 

 

 

По нашей теперь уже старой традиции, на берегу нас встречает музей. Вернее, Татьяна Сергеевна из Усть-Вымского музейного объединения. Мы договариваемся, что позвоним ей, как только увидим мосты автомобильной и железной дорог через Вымь. Но после нашего звонка Татьяне Сергеевне приходится достаточно долго нас ждать: вот они, мосты. 

 

 

 

 

 

Однако больше часа мы тратим на то, чтобы преодолеть мелководье, образованное нанесенным Вымью в Вычегду песком и галькой. Конечно же, за этот час мы видим проходящий поезд и на этом мосту, но считать ли его появление «знаком удачи» пока не решаемся. Спавшая вода обнажает многочисленные островки и мели устьевого бара, и перебраться через него нам удается только волоком. Наши размышления при виде стоящих у села лодок на тему, что должен быть фарватер, прерывают подошедшие рыбаки, которым, так же, как и нам, приходится перетаскивать свою лодку через обмелевшую реку. Нет тут фарватера!

 

У места впадения Выми в Вычегду – большой заливной луг, перечерченный в нескольких местах полевыми дорожками, пересекающими низинки со следами борьбы автомашин за возможность подъехать к берегу. А у места нашей пристани – поросший кустами овражек, разделивший лодочную стоянку на две части. Впрочем, дорожки есть из обеих частей, и сходятся они на краю луга – поля, приспособленного местными энтузиастами воздухоплавания под травяную посадочную площадку. Впрочем, площадка сейчас пустынна, с запертым сарайчиком и понуро опустившим свой нос «колдуном» на шесте. Тут нас и ждет Татьяна Сергеевна, не выдержавшая долгого ожидания нашего прибытия и вышедшая нам навстречу. Так что экскурсия по Старой Перми начинается прямо отсюда.

 

На краю этого поля находится и первая Усть-Вымская достопримечательность – поклонный крест на месте гибели Питирма, епископа Пермского. 

 

 

 

 

История Пермской епархии, центр которой с момента появления здесь Стефана Пермского и до переноса ее центра в Вологду в 1589 году находился тут, в Усть-Выми, в том числе, – трагическая история служения православных миссионеров, канонизированных Церковью впоследствии, как великомучеников. Жестоко растерзанный на этом месте в 1455 году Питирим – четвертый Великопермский епископ – сменил на этом посту убитого своим воспитанником  вогулом епископа Герасима.  Случилось это в 1447 году, причем, по свидетельству Вычегодско-Вымской летописи, на этом самом месте: «убиен бысть епискуп пермский Герасим за неколико стадий от владычного горотка, месте, зовемый Мыс» [18] .  Его последователь  епископ Иона не избежал участи своих предшественников.  Мощи трех святителей – мучеников покоятся тут же, в Усть-Выми,  и служат объектом поклонения паломников. Легенда кончины Питирима, за его убийцами  видит не местных язычников, но пришлых вооруженных вогулов, набросившихся на верующих туземцев-пермяков. Возможно, здесь мы видим следы взаимоотношений некогда живших дружно, но рассорившихся «по религиозным соображениям» пермяков и вогулов, сиречь, Чуди и Югры. Как и за гибелью Герасима видится вогульский след, что дает нам повод вновь задуматься о локализации Перми и Югры; возможно, именно наступление новгородцев, а затем и московитов, заставило сдвинуть границы первой к востоку, что, в свою очередь, серьезно подвинуло и вторых, оттеснив их еще дальше, окончательно за Урал.

 

Вместе с нашим экскурсоводом мы поднимаемся на коренной берег Вычегды-Выми и, осмотрев господствующий над  центральной площадью памятник – «Флюгер Птица счастья», установленный тут в честь 600-летия села Усть-Вымь, подходим  к Стефановской церкви. Открыта соседняя с ней часовня, где замечательная служащая – не записал ее имени – проводит нам вдохновенную экскурсию, сопровождаемую пением… Удивительная женщина с восхитительно чистым голосом! За Стефановской церковью, являющейся самым старым каменным сооружением Республики Коми (1755-1766, на месте  старой) находится Михаило-Архангельский мужской монастырь, с отреставрированной Михайло-Архангельской церковью (1795).  Поскольку Стефановский храм находится в стадии реставрации, службы идут в Михаило-Архангельском храме.

 

 

 

 

 

 

 

 

После прогулки по селу мы держим свой путь в краеведческий музей, занимающий здание земской больницы начала XX века, чтобы поговорить о Перми и Чуди, о новгородцах и московитах, о тех путях, что вели мимо этого знакового места Пермской земли,  - перекрестка дорог у слияния Вычегды и Выми… К сожалению, знания Музея в области путей и дорог сконцентрированы вокруг фигуры Стефана Пермского и его последователей. Что ж, тем интереснее будет нам добывать эти знания по крупицам из рассказов и легенд, аккуратно сохраняемых и музеем, и жителями. А мы, как обычно, сделаем тут отступление по поводу этих легенд.

 

 

Придя в Пермскую землю в 1379 году, Стефан начал проповедовать. Сначала в Пырасе, но затем очень быстро достиг Усть-Выми, где и обосновался. Как мы уже видели и увидим дальше, Усть-Вымь – знаковое место: слияние Вычегды и Выми, развилка путей, ведущих в Печору. Вымь -  в Печору Нижнюю, в том числе, и через искомый нами Вымский волок, Вычегда – в Верхнюю Печору и верховья Камы и Вятки. Именно тут находилась самая главная кумирня пермян – место их поклонения языческим богам и духам. Как истинный миссионер, Стефан останавливается и начинает свое служение  именно здесь, в самом центре, в столице (одной из) Перми. По одной из легенд ему противостоит Пам-сотник, «знаменитый кудесник, волхвам начальник, знахарям старейшина»[19]. Пам, по версии легенды, научает жителей: «Не слушайте Стефана, который пришел от Москвы. А от Москвы может ли добро прийти? Не оттуда ли к нам тягости приходят, дани тяжкие и насилие, тиуны, и доводчики, и приставы?» [Там же]. Само это легендарное замечание уже интересно, и не столько  извечным обвинением Москвы, сколько ссылкой на то, что Стефан тут – не первый московит. Но, как бы то ни было,  Стефан предлагает в ответ  Паму испытание в стиле «чей бог сильнее». Испытание должно было состоять из двух этапов – огнем и водой. Испытуемые должны, взявшись за руки, пройти через горящую избу. Кого огонь не тронет – того бог и могущественней. Другое испытание – пройти подо льдом Вычегды из одной проруби в другую. Легенда гласит, что Пам отказался. Тогда народ и отвернулся от него в негодовании. У этой легенды есть вариации, на то она и легенда. По одной из них испытание огнем состоялось, и Стефан прошел через него невредимым, тогда как Пам сильно обжегся. Другая версия легенды называет Пама кудесником и вождем, но не пермян, а пришлых вогулов. Впрочем, во всякой легенде всегда есть своя доля правды. Так или иначе, посрамленного Пама народ требует  казнить, но Стефан отпускает  его, и тот вынужден бежать. Стефан же на месте языческого святилища решает выстроить церковь. Но тут возникает новая проблема: центром кумирни являлась старая, почерневшая от времени, «прокудливая» береза. Именно вокруг нее сосредоточены деревянные идолы и болваны, к ногам которых пермяне приносят свои дары. Стефан решает ее срубить, но при первых ударах топора береза начинает плакать и угрожать, истекая красно-черной кровью. Весь день Стефан работает топором, но срубить дерево ему не удается. Обессиливший, он уходит спать, а наутро находит березу невредимой, топор – валяющимся на земле. История  дважды повторяется. На третий раз Стефан решает не прекращать рубку, пока не добьется своего, и на закате береза рушится. «В тот же миг листва березы обуглилась, сморщилась и вместе с трухлявым стволом рассыпалась в прах. Только и остались в траве кожаные ремешки и ленточки, да точеные фигурки из дерева, что дарили «богине» женщины. Но вскоре ветер подхватил и их и разнес по чащам и болотам…» [20].

 

Разнесенные «по чащам и болотам» фигурки, видимо, оказались не столь безобидны, коль скоро еще трижды последователи Пама мстили последователям Стефана «лютою смертию». Стефан же построил храм на месте березы. Деревянный храм со временем обветшал, а когда его за ветхостью разобрали, обнаружили на его месте березовый пень. Говорят, местные жители разобрали его по щепкам на обереги, пока на месте старого возводился новый, каменный. На рисунке выше он справа. Конец отступления.

 

Легенды – легендами, а нам надо двигаться. Наш путь лежит вверх по Выми. Аккуратно просмотрев фарватер под мостами, мы в глубине души надеемся, что характер реки будет таковым, как описывал его сто лет назад Бессонов: за широким и крайне мелководным устьевым баром Вымь возьмет себя в руки и станет если и не полноводной, то, во всяком случае, проходимой. Хотя местные жители нам рассказывают, что это не так: воды в реке в этом году экстремально мало, настолько, что даже старожилы не помнят такой малой воды. А выше по Выми – перекаты и пороги, да техногенные препятствия, в виде дюкеров трубопровода. В общем, мы  не знаем, кому в таком разе следует молиться, и пытаемся пройти по Выми вверх. Время 16-20.

 

Но нашим надеждам не суждено сбыться. Практически сразу за мостами мы попадаем в череду сплошных мелей и перекатов; где-то удается пройти под самым берегом – крутым здесь правым, но большей частью мы не едем в лодках, а протаскиваем их по щиколотку в воде, подняв двигатели.

 

 

 

 

К концу этого дня у нас получается дойти только до села Ыб, расположенного наверху правого крутого берега Выми и протянувшегося на несколько километров вдоль реки. Селение Ыб было значимым и в старые времена включало в себя несколько частей – концов: Мельничный Ыб, Быков Ыб, а на краю деревни был Казанский Ыб – с деревянной казанской церковью. Тогда тут жило около четырех тысяч жителей. Сейчас постоянных жителей нет, но около 300 человек живут тут летом, как на дачах. 

 

По правому берегу реки дорога идет только до Ыба, и нам нужно принять тут решение по дальнейшему движению – пытаться ли дальше подняться по реке вверх, до Княжпогоста, как мы планировали. Или спуститься назад в Усть-Вымь, чтобы воспользоваться для подхода к Вымскому волоку автодорогой. Пока одна часть команды  ставит лагерь, другая предпринимает прогулку в село Ыб, где местные жители и сообщают нам о непроходимости Выми выше, и о том, что автодорога по этому берегу реки уже в далеком прошлом; заканчивается она здесь, и к Княжпогосту, что по Выми выше, проехать можно только вернувшись в Усть-Вымь.

 

 

 

 

 

Сильная «ломаность» трека нашего движения (красная линия) на рисунке – фиксация наших усилий  в борьбе с мелями и перекатами Выми. Но как же тут ходили до нас? Наверное, тут надо сделать еще одно отступление – о том, как этот путь шел в древности, и как мы его планировали пройти изначально.

 

 

Путник, имеющий своей целью пройти Вымским волоком в бассейн Печоры, в прежние времена (а дороги тут отсутствовали, как вид, до начала XX века) должен был подниматься по Выми вверх водой. В своем путешествии «На реку Ухту…» [21] Бессонов плыл на пароходе от Устюга через Котлас и дальше вверх по Вычегде до Выми. Отметив мелководность Вымского устья фразой, вынесенной в эпиграф, он, тем не менее, проходит его на пароходе и поднимается дальше. Следующим крупным населенным пунктом на этом пути является Княжпогост, на схеме ниже это поселок Железнодорожный; сейчас это место носит название Емва – так на языке коми называется и сама река Вымь.  Первое название стоящего на противоположном берегу селения – Княжпогост – интерпретируется Бессоновым, как пристанище того самого князя Пама и ушедших с ним язычников, приверженцев старой веры.

 

 

 

 

Пароход Бессонова смог подняться по Выми ещё почти на сотню верст вверх -  Вымь была достаточно полноводной – мимо устья Веслянки с большим поселком в этом месте и до устья таёжной речки Ёлвы.

 

 

 

 

Вот в месте впадения Ёлвы в Вымь и стоит селение, названное Бессоновым Ёлва, и обозначенное на наших картах, как Евдино. Именно в этом селении и находилась водная «ямщицкая станция». Здесь было поселение зырян, жителям которого вменялось  в обязанность предоставить путникам, идущим к Вымскому волоку, лодки-зырянки с экипажем в 2-3 человека каждая. Этих зырян и официальные власти, и, вслед за ними, Бессонов, так и называют – ямщиками. Ёлва – ключевое место: выше впадения этой речки в Вымь, примерно в 7 километрах, на Выми начинаются пороги, непроходимые не только для Бессоновского парохода, но и для больших и грузоподъемных лодок всех его предшественников. Для прохода выше нужны суда другого вида – длинные и узкие лодки-зырянки, способные подниматься по порожистым рекам шестами ямщиков. «…по 3 „ямщика",—так зыряне называют здесь тех, которые везут вас; гребцами их назвать нельзя, так как грести на Выме против течения совершенно невозможно, а идут пихаясь в каменистое дно шестами с заостренными железными наконечниками. Лодки очень длинные, аршин в 9, и узкие. На середине устроена будочка длиною так, что два человека могут лежать головами друг к другу» [22].  В череде порогов самым большим и сложным будет второй (при движении вверх). Пройдя первый, «Кычил-кось» («Кривой порог»), практически сразу вы услышите шум второго. Этот порог называется  «Рочь-кось» - «Русский порог». Кстати, запомните это зырянское слово  «рочь». Самая распространенная фамилия в Коми – Рочев. То есть, Русский.

 

Дальнейшее движение по Выми, становящейся с этого места узкой, быстрой и порожистой, ведется ямщиками-зырянами на их лодках вплоть до впадения в Вымь левого притока -  реки Шомвуквы (у Бессонова и ряда его современников иногда Шомвуква, иногда – Шом-Вуква, а иногда – просто Вуква).

 

 

 

 

Еще в Усть-Выми Бессонову встретились зыряне-проводники, которые везли самоедов в обратном направлении, с Ухты. Из их рассказов следовало, что Шомвуква – узкая, спокойная речка, текущая в заболоченных таежных местах, но, вследствие этого, чрезвычайно заваленная упавшими и перекрывающими путь деревьями: «На наши расспросы о дороге, они очень нас пугают, что трудно будет проехать по Вукве из-за ужасных на ней завалов» [23].  

 

Дойдя до этого места в составлении графиков и планов нашей экспедиции, я позвонил в Сыктывкар и Ухту -  друзьям и знакомым, - с расспросами о проходимости Шомвуквы сейчас. В результате, началось общение с проводниками и охотниками, бывавшими на этой реке,  и геологами из Ухты. Вывод был однозначный: Шомвуква проходима. Но только на байдарке, с профессиональными бензопилами  и  хорошим запасом цепей и топлива для них: Шомвуква, по их мнению, была самой заваленной рекой Республики Коми. Для прохождения всего пути наши виртуальные проводники предлагали закладывать несколько недель.  Собственно, тогда и было принято решение изучать Вымский волок не методом «сквозного прохода», а радиально, выйдя с  воды Выми и перебравшись по суше непосредственно к зоне волока. Но то, что Вымь в это лето и в это его время обмелеет настолько, что мы практически не сможем в нее войти, предвидеть мы не могли. Поэтому в наших планах было подняться до Емвы – Княжпогоста водой, откуда перевезти технику частично в Ухту (большие лодки), частично (квадры и маленькие лодки) – максимально близко к волоку. Из схем рис 12 и 13 видно, что именно от Княжпогоста расходятся водный путь Вымью и автомобильная (идущая параллельно железной) дорога на Ухту. Вместе с тем, от Княжпогоста уходит и боковая тупиковая дорожка вдоль Выми через Весляну, оканчивающаяся как раз в Ёлве. Но это мы для себя отметили при планировании, приняв за рабочий вариант выезд с Выми именно в Княжпогосте. Теперь же, находясь в Ыбе и понимая, что выше нам не подняться, мы решаем вернуться в Усть-Вымь, а заказанный заранее из Ухты транспорт перенаправить туда же. 

 

Но, пока мы этого не сделали, еще несколько слов о Вым-реке в рамках этого отступления. Путь Шомвуквой – самый известный Вымский путь, поскольку именно им проследовала на Печору часть московской рати Ивана III, ведомая Курбским, к будущему Пустозерску в 1499 году. Но далеко не единственный. Не доходя до Шомвуквы, путник может повернуть в левый вымский приток Весляну и подняться по ней к ее истокам. Разные истоки Весляны (Ропча, например) приведут вас к переходам в разные же истоки Ухтинского притока Тобыси. Но еще интереснее будет подняться по Выми выше Шомвуквы, к самым ее истокам. Многочисленные истоки Выми и его главного в этих местах притока Щугора словно веером расходятся от основного русла, открывая переходы: из самой Выми – в Черную Кедву, из ее притоков – в Белую Кедву. Черная и Белая Кедвы сливаются просто в Кедву, приток Ижмы. Но и Щугор непрост – из него просматриваются простые пути в Печорскую Пижму, впадающую Печору у устья Цильмы. А с другой стороны, с запада, истоки Выми очень близки к истокам самой Мезени с одной стороны, и к долине Мезенской Пижмы с другой. Вся эта местность – часть знаменитого Тиманского кряжа. Это его средняя и самая высокая часть – Четласский Камень. Так что верховья Выми открывают пути из Старой Перми и в Печору (а, значит, в Великую Пермь и Югру в одну сторону, к Самоедам – в другую), и в Мезень. Конец отступления.

 

Переночевав при свете полной луны под правым берегом Выми, на круче которого расположено селение Ыб,

 

 

 

 

уже 4 сентября, при свете дня, делаем звонки в Ухту, дабы перенаправить повезущий нас к волоку транспорт в Усть-Вымь, и 

 

 

 

 

в 10-30  выходим из Ыба в обратный путь, вниз по Выми.  Подойдя снова к Усть-Выми, остаток дня проводим в сборах и подготовке к погрузке в машины. В какой-то момент к нашему «стапелю» подходит лодка ГИМС – Главной инспекции по маломерным судам, структуры МЧС. Ребята также сетуют на малую воду и на то, что работы у них из-за этого больше, происшествий на воде много, а добраться до терпящих бедствие -  многократно сложнее. Обмениваемся координатами и расстаёмся друзьями.

 

5 сентября. Три машины, организованные  нашими ухтинскими друзьями (Ухтинскому отделению РГО и лично Александру Лебедеву – респект) – два фургона и микроавтобус – уже в 9 утра приходят к нашему лагерю. Первым делом грузим фургон с большими лодками, моторами и долговременными запасами. Этот фургон уже в 10 утра уходит  прямиком в Ухту. Мы же оставляем себе пятидневный запас необходимого, вместе с которым загружаем малые лодки и квадроциклы в другой фургон,

 

 

 

 

 

чтобы уже в 11-00 стартовать в сторону Вымского волока – следующего большого этапа нашего путешествия, выделенного в нашем рассказе в отдельную главу. Так что, Глава 4 – Вымский волок – следует.

 

Примечания к части 6 третьей главы.

 

[1].  Пермь Старую часто называют Пермью Малой и Пермью  Вычегодской. Автор полагает, что все три наименования носят искусственный характер и появились в противовес устоявшемуся названию «Пермь Великая». Для обозначения того, что речь идет именно о Вычегодской земле, в старых текстах идет пояснение типа «иде в землю Пермскую на Вычегду». Самого же топонима «Вычегодская Пермь» не встречается, как и топонима «Малая Пермь». Топоним «Старая Пермь» встречается в «Книге Большому чертежу», поэтому автор придерживается этого названия. Прим.автора.

[2]. Повесть временных лет в переводе Д.С. Лихачева. Например, тут – http://lib.ru/HISTORY/RUSSIA/povest.txt

[3]. «Прибрежья Ледовитого и Белого Морей с их притоками по книге Большого Чертежа. Исследования Е.К. Огородникова». С.Петербург, Тип. Майкова, 1875 г.

[4]. Киреев В.А. Историко-географический обзор ВВП. Очерк восьмой.Товарные потоки. Часть 1, Товары. http://www.iskru.ru/yekspedicii/proekty-yekspedicii/vodno-volokovye-puti-rusi/istoriko-geograficheskii-obzor-vvp-ocherk-vosmoi-tovarnye-potoki-chast-1-tovary.html 

[5]. В  ПВЛ в упомянутом перечне народов между чудью заволоцкой и пермью обозначен  загадочный народ ямь. С известной долей осторожности Е.К.Огородников помещает его как раз на нижнюю (от Выми или несколько выше по Вычегде и Выми и до устья) Вычегду, а также на Малую Северную Двину. В таком случае, ямь=Старая Пермь, а пермь =Великая Пермь. Прим. автора. 

[6]. «Прибрежья Ледовитого и Белого Морей с их притоками по книге Большого Чертежа. Исследования Е.К. Огородникова». С.Петербург, Тип. Майкова, 1875 г.

[7]. Единственное русское летописное упоминание Бьярмии содержится в Иоакимовской летописи, список которой видел только Татищев, опубликовавший выдержки из него в своем труде «История Российская», том 1, 4-я гл. ( Напр, по изданию Татищев В.Н. Собрание сочинений. В 8 т. М.-Л., Наука. 1962 – 1979 (переиздание М., Ладомир, 1994)). – Прим. автора.

[8]. Саксон Грамматик «Деяния данов», в переводе Тьяльдра Валиссона (Гимранов Тимур Валиянович) . http://norroen.info/person/tild/dd01.html 

[9]. Стриннгольм Андерс Магнус. Походы викингов. М., АСТ, 2002 г.

[10]. Ломоносов М.В. «Древняя российская история…» ПСС, Т6.

[11]. «Сага об Одде Стреле», предп. 13 век, перевод О. Петерсон и Е. Балобановой. Изд. 1996 г. http://norroen.info/src/forn /orvarodd/

[12]. Текст из сочинения Ибн Хаукаля "Китаб ал-масалик ва-л-мамалик" по работе А.П. Новосельцева «Восточные источники о восточных славянах и Руси VI – IX вв». Впервые опубликовано: Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М, 1965, переработанный текст - http://apnovoselcev.narod.ru/text/tx/tx003.html#part4 Автор приводил эту цитату в «Очерках по ВВП..», но ошибочно приписал ее Ибн Хордадбеху в его книге с аналогичным названием («Книга путей и стран - "Китаб ал-масалик ва-л-мамалик"). Впрочем, и в этой книге есть три упоминания о русах и путях их купцов. – прим.автора. 

[13]. Ломоносов М.В. «Древняя российская история…» ПСС, Т6. 

[14]. В.Н. Булатов, «Русский Север», книга первая, «Заволочье». Архангельск, Изд-во Поморского государственного университета, 1997 г.

[15]. Ломоносов М.В. «Древняя российская история…» ПСС, Т6.

[16]. А.И. Туркин. «Топонимический словарь Коми АССР» - Сыктывкар. Коми книжное издательство, 1986 г.

[17]. https://sobory.ru/article/?object=28734 . Фотография на рисунке 4 взята авторами сайта «соборы.ру» из книги «От лесной избушки до церкви дивной» И.Н. Щургина, и автор (я)  не стал менять подпись под рисунком, добавив свою. Прим.автора.

[18]. Вычегодско-Вымская (Мисаило-Евтихиевская) летопись, по изданию: «Историко-филологический сборник Коми филиала АН СССР». Сыктывкар, 1958. Выпуск 4. С. 257-271. В интернете можно найти тут - http://yakov.works/acts/17/1/vychegod.htm 

[19]. «Слово о житии  и учении  святого отца нашего Стефана, бывшего епископом в  Перми, составленное преподобным Епифанием». По электронной публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, lib.pushkinskijdom.ru, Библиотека литературы Древней Руси /Том 12/  Из Великих Миней Четьих митрополита Макария.

[20]. С. Ю. Володина. «Сказки древней Чердыни». Березники: ООО «Издательский дом «Типография купца Тарасова»», 2008.

[21]. Бессонов Б.В.  «Поездка по Вологодской Губернии к нефтяным ея богатствам на реку Ухту». С-Петербург, Т-во. Р.Голике и Вильборг, 1908. 

[22]. Там же, стр 71.

[23]. Там же, стр 59.