По следу тамбовского волка. Один день в двух частях.

Да, денек выдался…
Сколько их, тех и других, сгинуло в революцию и гражданскую, что мир этот среднерусский перевернулся вдруг и стал из того, чем был, тем, чем стал?

«А я стою один меж них

… В далеком 72-м, когда я уезжал отсюда навсегда, я еще не знал таких имен, как Антонов, или, наоборот, Тухачевский.  Но я откуда-то знал, причем совершенно наверняка, что под скромным деревянным памятником «Жертвам гражданской» - не красноармейцы, а крестьяне. Вот, знал, и все. Правда, мне всегда казалось, что он внутри церковной ограды…

В ревущем пламени и дыме.

… Знал, потому что «в начале было Слово». Кто-то мне это сказал, из тех, кому я не мог не поверить. А потом, по прошествии сорока лет, я в этом убедился сам. Но сорок лет – верил. Знаете, а ведь это и есть «вера»:  понятие «вера» - она не имеет в своей основе ничего религиозного, это некий «сборник»  мнений авторитетов, которым вы верите безоговорочно, хоть и две тысячи лет. Пройдет время, и вы убедитесь в правильности того, во что вы поверили. Но много времени пройдет. А пока не убедились, надо же как-то жить? А когда убедитесь – скажете свое Слово другим, молодым и еще не убедившимся. И они поверят. А когда-нибудь потом – поймут…

И всеми силами своими

… А когда случилась революция, а потом началась гражданская, люди оказались в недоумении: то, чему они верили безоговорочно, всегда, потому что не могли не верить, вдруг оказалось поставленным под сомнение. Вера ли это была в батюшку-царя, православная ли это была вера… да, какая разница. Просто кто-то выбил опору, как фундамент из-под Введенской, позволил себе усомниться в устоях. В том, что не убий. Не укради. А ведь как сладко взять, и нарушить эти устои – никто же больше не заставляет тебя верить? Вот, сказал во весь голос – «не верю!» -  и можно, если тебе так удобнее, не верить… И поймешь-то ведь, что не прав, обязательно поймешь, вопрос  только, через сколько лет. И успеешь ли потом сказать об этом следующим? И гражданская – это не классовая, социальная или еще какая война, нет. Это была война за веру. За свою собственную веру, личную веру. Потом, под выбитый фундамент, стали подкладывать клинышки и подставлять подпорки. Но все равно, на временной опоре, -  ничего не держится. И бабки ушли.