Самоцветы русской короны. Предисловие.

 Самоцветы русской короны.

«Женщины творят историю, хотя история

запоминает лишь имена мужчин».

 Генрих Гейне, «Мысли и афоризмы»

.

«Докажем нашим чертовым задирам

Одну простую истину хотя б:

Мужчины хоть и правят этим миром,

Но кое-что зависит и от баб!»

Л. Филатов «Лизистрата».

                Да, речь пойдет о женщинах на русском престоле. Потому и самоцветов, а не бриллиантов – уж больно разной огранки, стоимости, веса и происхождения эти «драгоценные каменья». Но все они по-своему удивительны. Кто-то из них, как  алмаз, своей твердостью и сиянием изменил картинку привычного мира и остался в учебниках истории, а кто-то коротко ослепил обывателей, рассыпавшись, как камень крокоит, при первых лучах дневного света. Но ни одного, похожего на другой, самоцвета, среди них нет.

                Тема женщин на русском престоле достаточно широко освещена в литературе, но я всё же решил к ней вернуться; решил по целому ряду причин. Когда говорят о российском троне, о его держателях женского пола, вспоминают, в основном, период после Петра I. Это 18-й век, подаривший нашей истории аж целых пять Императриц; так этот период  у нас и зовется – Женским. Хотя этот век чаще зовут по-другому – веком Дворцовых Переворотов. Концентрация венценосных барышень в этот век зашкаливает; многие исследователи, ничтоже сумняшися, объясняют парадокс обилия женщин во власти этого периода деятельностью самого Петра, дескать, принесшего в наше общество свободу европейского просвещения, плевавшую на условности и обычаи. Это, конечно,  заблуждение, это один из исторических стереотипов, навязанных придворными толкователями событий; стереотипов, столь глубоко проникших в наше сознание, что мы воспринимаем их как нечто само собой разумеющееся. Но нет. Пяти обаятельным персонажам, получившим трон после Петра, будут предшествовать еще восемь властительниц, правивших нашей страной до него, причем иногда задолго.

                Объяснение этого стереотипа до безобразия про́сто: каждый новый властитель после некоторого периода своей деятельности обязательно хочет выделить и приукрасить свои заслуги, а самый простой способ это сделать – принизить успехи предыдущего. Это как в автосервисе или у стоматолога: «Кто чинил Вашу машину, кто лечил Вам зуб?» Или выдать за заслуги то, что им самим было порушено, а потом заново отстроено, иногда совсем не в таком размере и виде, как то, что он сам и разрушил. Но о том, как было, можно ведь и умолчать, а вот построенное на развалинах – вознести до небес. Простой пример. Большевики очень любили сравнивать свои достижения с Царской Россией 1913 года. Уровень промышленности 1913 года большевиками был достигнут к концу 30-х, а  уровень жизни рабочих – к 50-м годам 20-го века. Но кто же «опустил» этот уровень в 17-м, что его пришлось вновь достигать десятилетиями? И каким бы был уровень развития промышленности в 30-х или благосостояния в 50-х, не будь 17-го? Или другой пример – грамотность. Конечно, безграмотность «лапотной» Царской России была ликвидирована силами СССР, но была ли Россия безграмотной всегда? Как тогда объяснить тот факт, что в Новгородских берестяных грамотах массово находятся вполне себе бытовые записи, типа перечня продуктов, которые жена велит мужу купить на базаре? И как тогда быть с поголовной грамотностью староверов, то есть, крестьян, не принявших Никоновских реформ, достигавшей, по последним переписям Царской России, уровня в 95-97 процентов? То есть, сначала – реформы, методично убившие, вместе со старой верой, грамотность, а потом – заслуга по ликвидации неграмотности.

                Вот так и с равноправием женщин и мужчин; вот так и с положением женщин в обществе, бывшем изначально таковым, что никого не смущало восшествие на престол существа иного, отличного от мужского, пола. Но потом куда-то все делось, что Петру пришлось приносить это вновь из Европ, а женщинам – бороться за свои права. Которые, оказывается, были всегда, но просто  тоже куда-то делись. Кстати, Петр не был первым, кто стал «брить бороды» боярам – Годунов это делал с не меньшим рвением, да и иностранцев в Московии при нем было побольше, чем при Петре, иначе куда бы бегал пацаном шаловливый Петр Алексеевич из своего Преображенского?

                Я не знаю, бывал ли Леонид Филатов на Русском Севере, где среди поморов до сих пор хранятся их исконные – с новгородских времен – отношенческие нормы. Я думаю, нет, иначе поморы объяснили бы Леониду Алексеевичу, что красавица в красном сарафане, что встречает его с хлебом-солью, это не «баба», а жёнка, а «баба» - это такая чугунная болванка, которой забивают сваи. Исконное отношение мужчины к женщине на Руси было трогательно-заботливым; но не как к «слабому полу» - помните, у Раневской: «слабый пол – это когда доски гнилые», а заботливо-уважительным, когда основные вопросы быта и жизни обсуждаются и решаются сообща, а работа делится по силам. Просто и это со временем куда-то делось, вызвав к жизни обратный полёт маятника, с борьбой женщин за независимость, крайним феминизмом и такими опасениями мужчин, как, например, схлопотать по лицу в попытке подать руку незнакомой девушке на лестнице.

                В вопросе отношения полов я, скорее, консерватор: права-то должны быть равные, но вот баба Клава, забивающая костыли на железной дороге при помощи отборного мата (реальный персонаж из стройотрядовской жизни), как и чемпионат по поднятию тяжестей у дам, мне категорически не нравятся; впрочем, права равные, хотят – пусть забивают или поднимают, лишь бы это не было необходимостью, а я могу и не смотреть. В этом смысле мне кажется, что прав Имам Шамиль, говоря, что «если мужчина будет мужчиной, то и женщина будет женщиной». Но вот в смысле управления государством это всё как раз так и работает. Если всё же признать, что, при равенстве прав, женщины от мужчин всё-таки отличаются, и не только анатомией и хромосомным набором, но, в первую очередь, более трепетным, в силу материнского инстинкта, отношением к слабым и к жизни вообще, остается только посетовать, что самородков в короне было так мало. Глядишь, мир добрее бы был. Другое отличие сформулировала несравненная Маргарет Тэтчер, заявив, что «петух может хорошо кукарекать, но яйца все-таки несёт курица».

                Впрочем, все самородки короны - разные. Там были и аристократки, и простолюдинки. Были те, кто стремился к трону, и были те, кто бежал от него или брал на себя ношу сию по необходимости. Были коронованные особы – те, кого подданные возвели на престол, и были те, кто встал «у руля» в качестве регентши при малолетнем наследнике. Да, была еще одна особа, которую я не мог не включить, - она не была царицей по должности, но при коронованном, именитом и великом  муже так искусно направляла его действия или делала их сама за него, что не назвать ее царицей у меня не повернулась клавиатура.

                Их тринадцать. Пять из них были на вершине Рюрикова трона, две – в междуцарствие, еще шесть – на престоле Романовых. Так я их и собрал в три части, в хронологическом порядке, разбив эти части на сюжеты.

Продолжение следует