Самоцветы русской короны. Часть 2. Сюжет 6. «Из Белой в Семирамиды». Мария Григорьевна Скуратова-Бельская.

                Нападение на Москву крымского хана Девлет-Гирея в 1571 году спровоцирует наступление закономерного финала опричнины. Грозный попытается выставить войско, но опричники тогда к театру боевых действий просто не явятся. Девлет-Гирею будет противостоять земское войско, фактически – ополчение. Удар хана будет сокрушительным; Москва будет сожжена дотла, погибнет или будет угнано в рабство более 100 тысяч человек, а сам Грозный бежит в Ростов. За теперь уже вполне очевидным предательством последуют новые казни опричников, а под шумок и многих других -  не совсем лояльных бояр, духовенства и бывших думцев. Но Малюта и тут останется на плаву. Вообще говоря, опричнины уже не будет существовать, когда возобновятся боевые действия бесконечной Ливонской войны. И в конце 1572-го года войска Грозного осадят Ливонскую крепость Вейсенштейн (эстонский город Пайде). Эта крепость, вторая после Ревеля в Эстляндии, за весь период Ливонской войны была костью в горле Московии; трижды русские войска приступали к крепости, но взять ее не смогли ни разу. Первого января 1573 года тяжелая артиллерия московитов пробила брешь в стене крепости, и в пролом ринулся отряд Малюты; сам Малюта шел на штурм первым. Первым и получил смертельное ранение, от которого вскоре и скончался.

                Тут есть три прямо противоположные версии этого события: 1. Это была попытка Малюты эффектным штурмом доказать свою верность. Потому он и возглавил штурм, получив перед тем сведения, что в крепости остался только малочисленный гарнизон. 2. Это был ход Грозного, пославшего своего палача и последнего опричного приспешника на верную погибель, ибо сведения о малочисленности гарнизона оказались уткой, возможно, известной Грозному. А, возможно, известной и Скуратову, поэтому 3. Это было заведомое самоубийство Скуратова. Выбирайте любой вариант. Но все три варианта предполагают то, что о своей участи Скуратов не просто задумывался, но знал. Более того, в Иосифо-Волоцком монастыре незадолго до этого появится богатый вклад Скуратова в 200 рублей. Вклад появится одновременно с приходом в монастырь крестного хода со списком Владимирской иконы Божьей Матери, который будет передан обители от имени Малюты Скуратова. Список будет сделан по заказу Скуратова; возможно – в его Бельском имении. Об этом крестном ходе в монастыре сохранится «Сказание», в котором, по словам автора, Григорий Скуратов молил Богородицу простить его грехи, а в знак прощения даровать ему христианскую кончину.

                Взявши крепость, Грозный пленит ее гарнизон и жителей. В знак скорби по Малюте все женщины и дети будут немедленно умерщвлены, а пленённые защитники крепости казнены, как подобает случаю, в Скуратовском стиле. Пленников привяжут к кольям и копьям и зажарят заживо на кострах. «Жертвоприношение, достойное мертвеца, который жил душегубством!», - напишет об этом Карамзин [10]. Тело Малюты с почестями перевезут в Иосифо-Волоцкий монастырь. Но, говорят, похоронят тайно и ночью: иноки будут противиться такому захоронению. Похоронят его не в общем для монастыря некрополе у Успенского Собора, а у стен Трапезной палаты. Впрочем, усыпальница Скуратовых там изначально и была. А Грозный, чуть ли не впервые в истории, назначит вдове Малюты пенсию в 400 рублей в год; вернее, сохранит за Марфой Степановной оклад самого Скуратова. Но сам появится в монастыре лишь еще несколько лет спустя, в сопровождении дочерей Малюты, Екатерины-Анны и Марии.

                С воцарением Фёдора и возвращением двора из Александровой Слободы, Борис Годунов получит для строительства большой земельный участок в Кремле у Фроловских (Спасских) ворот. Годуновы развернут строительство дворца, и Мария вновь займется его убранством. И снова ее мастерские заработают на полную – тканые золотом ковры, парчовые и шелковые занавеси,  бархатные скатерти, вышитые жемчугом полотенца. И одежды для мужа и свиты, фасон которых Мария придумывает сама, а девушки-рукодельницы реализуют.

                Второй ребенок у Годуновых, сын Иван, родится в 1587 году, когда на троне уже будут Фёдор Блаженный и Ирина. Родится Иван в Москве, в этом самом доме у Спасских ворот, но в первый год жизни сильно заболеет. Лечение сына Борис возьмет в свои руки: он велит напоить и обмыть Ивана святой водой и сразу за этим отнести во храм Покрова на Рву (Собор Василия Блаженного). Будет зима и сильный мороз, и лечение, похоже, возымеет прямо противоположный эффект: сразу после такой процедуры Иван умрет. Мария впредь отстранит своего мужа от ухода за детьми, и с рождением в 1589 году следующего сына, Фёдора, вновь уедет из Москвы в свое загородное поместье в Вязёмах. Кстати, Фёдором его назовут в честь Фёдора Иоанновича Блаженного, о чем сохранится свидетельство самого Годунова. Обосновавшись в поместье, Мария Григорьевна фактически затворится в нем с детьми и обслугой, впрочем, достаточно многочисленной, не скрывая, что делает это ради здоровья и благополучия детей. Периодически вспыхивающие в Москве моровые поветрия станут вполне объективным основанием для такого решения. Для Бориса же разлука с супругой и детьми не станет чем-то сильно тягостным: в это время он слишком занят делами государственными, играя, как мы видели, роль «третьего угла» в справедливо и деятельно правящем треугольнике. Но не стоит думать, что жену и детей Борис Годунов бросил на произвол судьбы: во-первых, Годуновские поместья в этот момент приносят весьма значительный доход в 90 тысяч рублей в год, что по тем временам является колоссальной суммой, распоряжается которой Мария. А во-вторых, своим детям Годунов назначает самых лучших воспитателей, в том числе и специально выписанных из заграницы. Их будут учить не только «книжному писанию», но многим другим премудростям, включая музыку. Впоследствии это выльется в то, что к моменту своей отроческой зрелости Ксения и Фёдор станут, наверное, самыми образованными людьми во всем государстве. Да и, пожалуй, самыми воспитанными, в лучших традициях добропорядочности. Учителя смогут нейтрализовать чрезмерную амбициозность и тщеславие Марии, и все как один наблюдатели будут отмечать скромность детей в противоположность броской роскоши и вычурной надменности их матери. На самом деле, есть еще и третье: помните, Годунов в предыдущем сюжете выписал из Англии врача и акушерку для Ирины? Есть свидетельство, впрочем, мало подтвержденное, что делал он это не столько для сестры, сколько для жены, «задумавшись» о судьбе того самого сына Ивана. Но «еретических дохтуров» до Москвы тогда не допустили, а без них православная святая вода помочь в мороз младенцу не смогла. Впоследствии, взойдя на трон, Борис станет приглашать наиболее известных ученых из Европы; даже университет задумает основать, только духовенство воспротивится, убоявшись проникновению, вместе со знаниями, европейской ереси. Нереализованная идея открытия университета выльется в компромисс: четырех самых прилежных, им самим отобранных юношей, Борис отправит на ученье в Англию. Результат тоже будет ожидаемым: никто из них назад не вернется, что, впрочем, можно связать с начавшимися к моменту их выпуска смутными беспорядками. Но самым, пожалуй, многочисленным и элитным корпусом иностранных специалистов будут английские и немецкие врачи. Более того, они станут и самыми авторитетными (после Марии, конечно) его советчиками. Для них он даже позволит открыть первую лютеранскую церковь в Московии, в немецкой слободе, вот только лечить иностранные доктора будут исключительно царскую семью,  а оказывать лекарские услуги остальным им будет запрещено, разве что, по личному дозволению царя.

                <Другая когорта иностранных служащих – иностранные военные, которых мы назвали бы сейчас наёмниками. Из них формировались целые отряды; основу их составляли ливонские немцы, но «джентльменов удачи» хватало самых разных, из различных стран Европы. Одним из таких наемников и станет француз Жак Маржерет, профессиональный наемник, послуживший перед тем и в Трансильвании, и в Венгрии, и в Польше, и, в конце концов, в 1600-м году, оказавшийся в Московии, где войн еще было немного, а платили хорошо. Маржерет переживет Смуту, послужит и Годунову и Лжедмитрию, при Шуйском с наградой отъедет во Францию, где напишет и издаст труд, сделавший его известным – «Состояние Российской державы и Великого княжества Московского». А потом опять вернется в Московию, довоёвывать под знаменами Лжедмитрия Второго, но выйдет из смутной истории невредимым и умрет на родине своей смертью. Кроме своего труда, содержащего потрясающие свидетельства «смутного очевидца», Жак Маржерет нам понадобиться еще для одного поворота нашей истории.>