Самоцветы русской короны. Часть 2. Сюжет 6. «Из Белой в Семирамиды». Мария Григорьевна Скуратова-Бельская.

Описание этого путешествия сохранилось в красках; его приводит Карамзин со ссылкой на очевидцев. Приведу и я со ссылкой на Карамзина: «"Впереди 600 всадников и 25 заводных коней, блистающих убранством, серебром и золотом; за ними две кареты: пустая Царевичева, обитая алым сукном, и другая, обитая бархатом, где сидел Государь: обе в 6 лошадей; первую окружали всадники, вторую пешие Царедворцы. Далее ехал верхом юный Феодор; коня его вели знатные чиновники. Позади Бояре и придворные. Многие люди бежали за Царем, держа на голове бумагу: у них взяли сии челобитные и вложили в красный ящик, чтобы представить Государю. Чрез полчаса выехала Царица в великолепной карете; в другой, со всех сторон закрытой, сидела Царевна: первую везли десять белых коней, вторую восемь. Впереди 40 заводных лошадей и дружина всадников, мужей престарелых, с длинными седыми бородами; сзади 24 Боярыни на белых конях. Вокруг шли 300 Приставов с жезлами". - Там, в обители тишины и святости, Борис с супругою и с детьми девять дней молился над гробом Св. Сергия, да благословит Небо союз Ксении с Иоанном»[16].

От этой поездки в Троице-Сергиевой Лавре хранятся две работы, сделанные руками Ксении: покровец на изголовье гробницы Сергия Радонежского, на котором Ксения вышила Рублевскую «Троицу». Вторая работа вышита на бархате, предназначенном покрывать жертвенник: сидящий на троне Христос, рядом с ним Богоматерь и Иоанн Предтеча, а ниже к их ногам склонённые Сергий и Никон Радонежские. Описывать красоту этих работ нет смысла, их надо видеть. Впрочем, Ксения обладала не только художественным даром, она писала стихи и прекрасно пела.

На обратном пути всё опять пошло прахом: 16 октября Годуновы получают известие о внезапной болезни принца. Годунов предпринимает невероятные усилия, призывает своих лучших врачей. Всё бесполезно. 29 октября датский принц Иоганн умирает в горячке, а Ксения становится невестой-вдовой.

А по Москве снова ползут слухи: Вот как прогневил Борис Всевышнего своей показухой и пусканием пыли в глаза! Даже Господь не выдержал, забрал к себе возвышенного и добропорядочного королевича, подальше от таких врунов - родственничков! Нет, Ксению жалко, она без вины пострадавшая, но вот Борис с Марией! Но ничего, покарает и их Господь! Вон, слышали, Дмитрий-то уже в Северской земле объявился, будет, будет и на Бориску управа! И другие слухи ползут, один другого хлеще: это и Ягана Борис «отделал», дабы не занял тот Фёдоров престол…

Реальные сообщения о появлении Дмитрия приходят в Московию в начале 1604-го года. Только-только Москва оправляется после голода; только-только лето 1604 приносит нормальный урожай – новая напасть. В августе 1604 года первые отряды Самозванца появляются в русских владениях. Самозванца еще не воспринимают всерьез: поляки его отказываются не только поддерживать, но и вооружать, так что у Лжедмитрия в его малочисленном войске, состоящем, в основном, из беглых холопов да нанятой Мнишками небольшой наёмной дружины, артиллерии нет совсем, а значит, наступать на такие крепости, как Смоленск или сама Москва – утопия. На смех его поднимают и отказывают в помощи и крымский хан, который сам хотел идти на Москву, но, видя осеннюю распутицу, да похохотав над Самозванцем, решил не ходить и устроится в партере с попкорном, понаблюдать. И ногайский хан отказывает – тот даже послов не принимает. Похоже, что в этот момент в реальность угрозы со стороны Самозванца не верит никто, кроме двух семейств – польского семейства Мнишков, сделавших ставку в виде дочери Марины, дабы, поставив ее русской царицей, закрыть собственные долги перед короной, да семейства Годуновых, чувствующих шаткость своего положения на уровне инстинктов и слухов. Тогда Годунов решается на весьма неординарный шаг. Он решает лично допросить Марию Фёдоровну Нагую, мать убиенного царевича Дмитрия, заточенную после смерти сына в один из северных (данные, какой именно, разнятся) монастырей за преступное небрежение под именем Марфы. В допросе принимают участие Борис и Мария. Этот допрос описал Исаак Масса, а Костомаров его вычурно пересказал. Я приведу тут первоисточник:

«Борис повелел тайно привести ее оттуда в Москву и провести в его спальню, где он вместе со своею женою сурово допрашивал [Марфу], как она полагает, жив ее сын или нет; сперва она отвечала, что не знает, тогда жена Бориса возразила: “Говори, б.... то, что ты хорошо знаешь!” и ткнула ей горящею свечою в глаза и выжгла бы их, когда бы царь не вступился, так жестокосерда была жена Бориса; после этого старая царица Марфа сказала, что сын ее еще жив, но что его тайно, без ее ведома, увезли из страны, но впоследствии она узнала о том от людей, которых уже нет в живых; так сказала она по попущению божьему, ибо сама достоверно знала, что сын ее умер и погребен. Борис велел увести ее, заточить в другую пустынь и стеречь еще строже, но когда бы могла ею распорядиться жена [Бориса], то она бы давно велела умертвить ее, и хотя это было совершено втайне, Димитрий узнал обо всем. Всемогущий бог знает, кто поведал ему [Димитрию] о том; некоторые, мнящие себя всеведущими, говорят, что нечистая сила открывала ему все и во всем подавала ему помощь» [17].

Ну, в общем, и тут характер Марии налицо. Что же касается Марфы Нагой, то она трижды изменит свои показания: когда Лжедмитрий войдет в Москву, она его признает, а когда Шуйский поднимет мятеж и устранит его, снова откажется. Но Марфу, конечно, можно и понять, и оправдать, как мать царевича. А вот Шуйского, тоже трижды изменившего своё отношение к фигуре Самозванца, тоже можно понять, но по другой причине – в его стремлении к трону любым путём. И что их так тянет на трон, намазано там чем-то, что ли?

А Дмитрию вдруг начинает сопутствовать невероятный успех: подходя к городам по пути к Москве, он, готовясь к осаде и штурму, вдруг встречает радушный прием и переход гарнизонов на свою сторону. Достал всех Бориска; особенно – тех, кто бежал от него и голода на украины. Без боя сдается Моравск (сейчас село Моровск Черниговской области Украины, а до того - древнерусский Моровийск с сохранившимся городищем 9 века). Чернигов встречает Самозванца выстрелами, но, получив весть о сдаче Моравска, отворяет ворота. Первое серьезное сопротивление оказывает Новгород-Северский, встречающий Самозванца запершимся войском Басманова. Но в этот момент Лжедмитрию сдается безо всякой осады каменный Путивль. Путивль сдает Лжедмитрию Василий Михайлович Рубец-Мосальский, основатель легендарной заполярной Мангазеи. И это тоже понятно: убежал Василий Михайлович от голода или казней за полярный круг, «зарубил» там крепость. Но объявился противник обидчика, и вот герой прежних лет – на его стороне. Впрочем, Путивль по другим данным сдал Самозванцу думный дьяк Богдан Сутупов. Нам это не сильно важно: и тот и другой будут исполнителями казни Марии Скуратовой-Бельской и ее сына Фёдора.

Сопротивление Новгорода-Северского организует подошедшее на помощь Басманову 40-тысячное войско Фёдора Мстиславского, но Лжедмитрий разбивает его со своими 15-ю тысячами войск. Здесь все как один сходятся во мнении относительно причин поражения царских войск: нет мотивации у дружины воевать за царя-узурпатора, против которого сами Небеса ополчились; воевать против ищущего правды «истинного» царя-освободителя. Но тут на пути к Москве Самозванец потерпит первую неудачу: под Добрыничами войска Мстиславского разобьют Лжедмитрия наголову. Правда, ряд исследователей связывают победу под Добрыничами с появлением в войсках Василия Шуйского. Кто знает, может, и так, а может, это Василий Иоаннович, став царём, приписал себе такую победу в пику повергнутым Мстиславским. Но вот беда: победители развязывают такой террор среди местного населения, поддержавшего, по мнению Мстиславского, Самозванца, что даже те, кто изначально был на стороне Годунова, в том числе и московские бояре, начинают роптать и смотреть в сторону нового царя. В конце концов, какая разница, истинный он или нет, когда прежний опостылел настолько, что своих давит и житья не дает. Да тут еще и Мария Григорьевна: слухи начинают приписывать все гадости, совершаемые Годуновым, ее влиянию: а как же, раз дочь главного палача. Сатанинская кровь, передавшая заразу мужу «колдовским» путём. Разброд и шатание правительственных войск позволяет остаткам «недобитого царевича» уйти в Путивль и там закрыться на зиму, в течение которой к нему со всех сторон начинает стекаться самый разный люд, от бродяг и беглых холопов, и до казаков и бояр, особенно с недавно освоенных, украинных земель.