Самоцветы русской короны. Часть 1.Сюжет 5. «Жена царя, сестра царя, любезная в царицах». Ирина Федоровна Годунова.

                Первым появляется в 1584-м году Архангельск; он особенный в этом ряду, поскольку за ним и торговля, и, кроме новгородских беженцев, есть еще и местные (впрочем, во многом тоже изначально новгородские) поморы – прирожденные купцы, смекалистые предприниматели и генетически свободные люди. Архангельск не просто возникает, но очень быстро наполняется и товарами, и многоголосой иностранной речью, подхватывая новгородские торговые традиции. В тот же год на неспокойных казанских украинах появляется Царевококшайск (Йошкар-Ола). На третий год царствования нашей пары, в 1586-м  основывается Самара на  Волге и Тюмень за Уралом, а на донских украинах появляются Ливны, Кромы и Воронеж, восстанавливается жизнь в древнем Курске. Кстати, в этот же год была отлита и знаменитая Царь-пушка; ее, как считается, отлили как символ и установили на Лобном месте – охранять Фроловские (Спасские) ворота и Храм Покрова на Рву (Собор Василия Блаженного, где  тогда содержалась казна), но скорее, для придания весомости царским указам, звучавшим с Лобного места. Пушка никогда не стреляла; впрочем, однажды ее привели в боевую готовность и даже зарядили – во время того самого крымского нашествия Газы Герая. Ее тогда установили в Китай-городе и нацелили на переправу у нынешнего Большого Москворецкого моста. Надпись на Царь-пушке, сделанную при ее отливе,  можно прочесть и сейчас: «Повелением великого князя Фёдора Иоанновича государя самодержца Всея Великия Россия при его благочестивой и христолюбивой царице и великой княгине Ирине слита бысть сия пушка». Так что и тут они вместе.

                В следующем, 1587-м году начинается строительство Тобольска, еще через год на Волге появляется Царицын. Говорят, что назван он так  по речке Царице, от Сары-Су, но мы-то знаем, в честь кого. А за Царицыном строится в 90-м Саратов, в 93-м – Старый Оскол на юге, Берёзов за Уралом, в 94-м – за Уралом возникают Тары и Сургут, а в 95-м – Обдорск, в 96-м - Белгород. Но и Москва строительством не обделяется: за восстановлением Кремля следует строительство белокаменного Царь-города, возведение стен которого завершается к 1591-му. Тогда же, пережив нашествие крымского хана, Москва спешно строит четвертую линию обороны. После Кремля Софьи Палеолог, Китай-города Елены Глинской и  Царь-города  Ирины Годуновой  возводится  Скородом. Скородом будет земляным валом, укрепленным деревянными стенами с вырытым перед ними рвом вокруг всей Москвы, будет иметь 34 башни и будет возведен всего за год. Впоследствии Скородом будут называть последовательно Деревянным городом, потом – Земляным, а нынче он зовется Садовым кольцом. А построивший московские укрепления Фёдор Конь начинает строить самую большую, самую мощную крепость тех времен на самом опасном направлении – Смоленскую, глядя на которую теперь можно представить себе, каким был Царь-город Москвы.

                Иностранные послы, прибывающие в Московию, не верят своим глазам: только что всё было в упадке и разрухе, и вот вам: новые крепости и стены, восстановленное убранство храмов. Но главное, главное – люди-то другие: улыбаются прямо на улицах, а взгляд их стал открыт и доброжелателен. Голландец Исаак Масса, побывавший в Москве несколькими годами позже смерти Блаженного, так опишет со слов своих товарищей и очевидцев произошедшие по смерти Грозного перемены: «Государство и управление обновились настолько, будто это была совсем другая страна; новое лицо страны было резко противоположным старому; каждый человек жил мирно, уверенный в своем месте и в том, что ему принадлежит. Везде восторжествовала справедливость. Однако бог еще приберег сильную кару для этого народа; что мы здесь можем сказать?»[10].

                Обновление государства и управления – результат выстроенной системы Ириной и Фёдором, и включавшей в себя невообразимо простую конструкцию. Чётко обозначенные «национальным лидером», Фёдором, ориентиры в развитии очень просты и понятны. Мир, справедливость, благоденствие, венчает которые христианская добропорядочность. Из этих принципов сразу же следует приоритет права на жизнь и абсолютное право на собственность.  Эти принципы будут неукоснительно исполняться царской четой, поэтому смело можно считать царя и царицу их гарантами. И все предлагаемые пути развития сверяются с ориентирами и отметаются, если не им соответствуют. Только и всего. В этих принципах нет приоритета тех или иных фамилий или сословий; всё настолько просто, что царю и царице нет нужды «продавливать» свои решения в думе, которая при них возобновила прерванную было Грозным работу, и которая состояла из самых разных боярских родов, в том числе и отодвинутых от «кормушки» Годуновыми Шуйских, Мстиславских и прочих. В этой конструкции на всех ключевых местах - представители рода Годуновых, которым нет ни возможности, ни необходимости лоббировать свои интересы. Представителям других родов, конечно, сложнее, но в такой конструкции их выступление «против генеральной линии партии» заставит сразу заподозрить личные интересы, чего им делать не хочется самим: правление в народе оказывается крайне популярным, да и церковь своих правителей боготворит. Дума в этой конструкции занята своей прямой миссией – законодательным закреплением указов. Когда эти указы справедливы, нет нужды в оппозиции им. Конструкция замечательна, но работает только в одной ситуации, - когда на ее вершине находятся реально, на деле, а не на бумаге, добропорядочные правители. И то, что их двое, позволяет им друг с другом сверять свою добропорядочность и справедливость. Но взять такую конструкцию на вооружение сейчас вряд ли возможно: где взять-то теперь святых на троне, да еще и двоих, друг в друга влюбленных? А вот противоядия от «несвятости» в этой конструкции и нет, просто за ненадобностью тогда. Потому она для нас не годится сейчас.

                Удивление и восхищение иностранцев перерастает в почтение новой Московии. Результат – мир со всеми, а окраинные народы начинают задумываться о том, чтобы перейти под руку царя и царицы. Первым такое официальное прошение пришлет в 1586-м году царь Кахетии Александр. А когда в том же году в Польше умрет Стефан Баторий, царь Фёдор получит предложение от Императора Рудольфа II баллотироваться на выборах нового короля Речи Посполитой – объеденного тогда польско-литовского государства.  Речь Посполитая к тому времени уже давно пришла к идее выбирать своих правителей; на предыдущих выборах даже Грозный выставлял свою кандидатуру, только сам ее и снял. Но тут предложение последовало от самих поляков. Да, идея не реализовалась, но мир с Речью Посполитой был заключен надолго, до самой Смуты. Год спустя было подписано соглашение и с кабардинским князем, а в 1595 году под руку Москвы попросится и будет принят хан Тевкель, «Царь Казацкий и Калмацкий», властитель многолюдной Киргизской Орды. Дипломатия Московии той поры потрясает своей обширностью: договоры заключаются не только с европейскими державами, в том числе и далёкой Францией, успокоившейся Данией, торговым партнером Англией, (с последней заключается соглашение о беспошлинной торговле через Архангельск), но и с османской Турцией; обширный договор заключается с Персией. После переговоров с Англией и параллельной дипломатии с Бухарой и Ургенчем, через Московию открывается беспошлинный и беспрепятственный транзит английскими купцами товаров в Бухару и Персию и обратно; древние торговые артерии, создавшие когда-то экономический фундамент Древней Руси, стали оживать. Всё готовится к долгой и счастливой жизни, полной благоденствия...

                Но не всё так гладко, конечно. Самая большая проблема этого царствия – отсутствие наследников.  Ирина раз за разом беременеет, но выносить ребенка ей не удается. И когда в 1585-м году наступает очередная беременность, в Англию, к Джерому Горсею, летит секретная депеша, подписанная Борисом Годуновым. В ней он от имени царя просит Горсея подобрать лучших медиков и прислать их в Москву для ведения очередной Ирининой беременности. Горсей разворачивает кипучую деятельность по поиску таких врачей, посещает лучших медиков Оксфорда, Кембриджа и Лондона. Пока он ищет, ко двору королевы едет новый тайный агент, который просит англичан поторопиться: Ирина беременна уже пять месяцев. В марте 1586-го, с началом навигации, королева Елизавета I направляет в Москву своего личного врача Роберта Якоби в сопровождении повивальной бабки. Но тайну скрыть не удается, повивальную бабку задерживают в Вологде, и Борис Годунов предпринимает невероятные усилия, чтобы не допустить обсуждения в Боярской Думе этого щекотливого вопроса: разве может «еретическая дохторица» участвовать в появлении на свет православного царевича? Очевидно, что и для Фёдора, и для Бориса, это был лишь шаг в попытке помочь жене и сестре, тогда как для отодвинутых от «кормушки» бояр, Шуйских в первую очередь, - хорошая зацепка для обвинения Годуновых в отступлении от ревностной заботы о православном благочестии. Тут, кстати, интересно то, что связь с английским здравоохранением от Москвы реализует Борис, что может показаться его самодеятельностью. Но в дело вступает королева, а ее ответы идут напрямую Фёдору. Так что, скорее, это совместная попытка Фёдора и Бориса, в которой Борис «прикрывает» мужа сестры и ценой своей репутации сохраняет репутацию Фёдора, как ревнителя православия. В этот раз так и выходит: факт связи с «еретиками от здравоохранения» преждевременно вылезает наружу, но замять скандал удается. Не без помощи Ирины – у нее снова случится выкидыш.