Самоцветы русской короны. Часть 1.Сюжет 5. «Жена царя, сестра царя, любезная в царицах». Ирина Федоровна Годунова.

                Такая вот «биполярность» Грозного проявилась и в воспитании им его же детей. И этому тоже есть два объяснения. Роли, которые Грозный готовил своим наследникам, были диаметральны: старший Иван должен был наследовать Грозному; стало быть, во всем походить на него самого, включая жёсткость и жестокость; включая отношение к подданным, как собственности, которую можно по собственной прихоти жаловать, а можно и на кол сажать. Включая отношение к женщинам, в том числе и жёнам, предназначение которых – родить сына. Поэтому для Ивана младшего его жёны выбираются так же, как и для его отца – на смотрах невест, а чтобы не сильно тратиться – смотры совмещаются для них обоих, и на одном таком смотре отец «забирает» Марфу Собакину в жёны себе, тогда как Евдокию Сабурову («Вислоухую») дарует сыну. Брак наследника длится год, когда Евдокию Сабурову объявляют бездетной и заключают насильно в монастырь – тот же самый Покровский в Суздале, где когда-то (в предыдущем сюжете) оказалась и ее тетка. Скорость такого решения исследователи объясняют неприязнью к ней самого Грозного, а вовсе не его сына, который, как говорят, успел Евдокию полюбить, но не настолько, чтобы перечить отцу в ее защиту. На самом деле это тоже, очевидно, было «элементом воспитания» - не сметь перечить отцу, коль он так решил. Типа, станешь царем – сам будешь решать всё, в том числе и то, на ком жениться твоему сыну, а пока – смотри, что делает отец. И внимательно впитывай, поскольку отец - царь и деспот по происхождению. Подрастешь, и ты таким будешь.

                А вот с Фёдором – совсем другая история. Если Ивану готовится роль царя – самого́ Грозного, то Фёдору уготована роль его младшего и всецело зависимого брата: помните в прошлом сюжете Юрия? Да, глухонемого младшего брата Ивана Васильевича,  любимого последним и опекаемого им всячески, в первую очередь не за то, что брат, а за то, что ущербен. Об особенности характера Фёдора Иоанновича написано много всего – и о том, что он набожен с детства, и о том, что непомерно добр и улыбчив, и о том, что педантично привержен строгому распорядку. Но вот то, что он «дурак», «блаженный» в смысле умственных способностей, а не в смысле своего отношения к роду человеческому, включая врагов – всё это появится потом постфактум, в конце его царствования, а, как мне кажется, и того позже. Но если принять, что Иван младший должен быть копией Ивана старшего до мистических подробностей (к чему склонен Грозный), то ему нужен опекаемый ущербный младший брат. Пытаясь представить читателю автором «блаженности» Фёдора патриарха Иова, я в этот момент понял, что автор тезиса об «ущербности» сына - сам отец, пусть и по другим соображениям, чем подхватившие это знамя летописцы. Но, так или иначе, приблизив старшего сына к себе во всех смыслах и запретив ему самостоятельные действия до самой своей смерти, младшего сына он оставляет на попечителей: нет смысла заниматься им, достаточно отписать достойные вотчины, дабы не нуждался в своей мнимой ущербности ни в чем, и можно забыть. Смысл воспитывать?

                <Второе объяснение - домысел. Я думаю, что тут, ввиду как склонности Грозного к мистицизму, так и двойственности его натуры, разделение между старшим и младшим наследниками носит еще и характер повторения разделения психики самого Грозного: если наследник Иван олицетворяет все те деяния отца, что заставляют самого Грозного потом жестоко каяться, посыпая голову пеплом, то наследник Фёдор – сам «ангел во плоти» по своей добропорядочности и нравственности. Фёдор – это та часть натуры Грозного, что и позволяет истово каяться в содеянном. Кроме того, Фёдор крайне пунктуален, чего самому Грозному недостает. Фёдор – полная противоположность Ивана, как злодейская душа Грозного – противоположность его христианской покаянной души внутри него самого.>

                Годуновы появляются в царском окружении здесь, в этом самом месте. Вообще, Годуновы – боярский, но не очень знатный род, ведущий свое начало то ли от костромского боярина Дмитрия Зерна, служившего еще Калите, то ли от татарского мурзы Чета, крестившегося под именем Захария и обосновавшегося в Костроме, отстроив там знаменитый Ипатьевский монастырь. Сын Чета как раз и звался Зерном, только не Дмитрием, а Александром. Вот от того или другого Зерна  происходят и Фёдор Сабур (помните Сабуровых, да?) и Иван Годун, а другая ветка Захария-Чета рождает Захарьиных. Иван младше Фёдора, стало быть, и род Годуновых ниже рода Сабуровых. Нужный нам Фёдор  Иванович Годунов – землевладелец (помещик) средней руки, живет в Вязьме, хотя и имеет надел в отеческой Костроме. В его семье и рождаются последовательно сыновья Василий (дата рождения неизвестна; он умрет в 1571 году и не сыграет в нашем сюжете роли), Борис (в 1552 году) и их младшая сестра Ирина, наша будущая царица. О ее дате рождения также нет достоверных сведений – не принято тогда было фиксировать даты рождения не очень знатных девочек, - но с хорошей достоверностью это 1557 – 1560 годы; то есть, она – ровесница младшего царевича Фёдора.  Но Фёдор Иванович Годунов, как и жена его, Степанида Ивановна, умирают, когда Борис и Ирина Годуновы совсем еще юны, и заботу о них берет на себя их дядя, младший брат Фёдора Ивановича, Дмитрий Иванович Годунов. Когда случается Опричнина, Вязьма попадает в нее, и Дмитрий Годунов становится опричником и служит Грозному царю верой и правдой, очень медленно и постепенно, но поднимаясь по придворной лестнице выше и выше, дослужившись до должности постельничего Грозного. Став постельничим в 1567 году, Дмитрий возьмет к себе в Постельный приказ на должность стряпчего своего  15-летнего племянника - Бориса Годунова.

                Абсолютное большинство историков как раз продвижение Дмитрия Годунова и считают той самой основой, что позволит выдвинуться Годуновым на самую вершину их карьеры, позволив Ирине стать царицей, а Борису – царем. Сразу скажу, что это не совсем так. Более того, многие считают факт продвижения опричника Дмитрия Годунова свидетельством его непосредственного участия в опричном бесчинстве; такое участие, по этому мнению, вызывает к жизни доверие Грозного к Годуновым вообще, что позволит его племяннику Борису втереться в ближний круг, доказать опричным «словом и  делом» свою незаменимость на этом поприще, а позже и вообще «закрепить успех» женитьбой на средней дочери главного царского опричника Малюты Скуратова,  Марии Григорьевне Скуратовой-Бельской. А вот это уже совершенно не так, от слова «совсем». Всё точно наоборот; диктатура устроена по-другому, и это Малюта Скуратов, отдавая своих дочерей замуж за доверенных и родственных царю  особ, пытался защитить себя и свой род от неминуемой расправы деспота, ибо не бывало еще такого, чтобы главный палач тирана не оказался бы сам на плахе. Малюте, в этом смысле, повезёт, но не благодаря бракам дочерей. Он погибнет в бою, не дожив до плахи. Но увы, в выслугу опричников Годуновых перед Грозным верят массово, тем более, что так и Пушкин сказал, а он, как известно, наше всё. Но и это не так. Нет, с Пушкиным не поспоришь, но вот знаменитое в его поэме «вчерашний раб, татарин, зять Малюты, Зять палача и сам в душе палач»[4], как мне кажется, нельзя цитировать, не сообщая о том, что это слова не Пушкина, а его персонажа Шуйского, и сто́ит тогда приводить контекст этих слов, как и сообщать о личности их произносящего. Не стоит выдергивать это и выдавать за мнение самого автора о Борисе Годунове. Годунов как раз сторонился опричных дел, и ни одного свидетельства его участия в бесчинствах опричников не найдено.

                Возможно, Дмитрий Годунов и сыграл бы роль в возвышении Бориса. Но не Ирины. Тут всё дело в другом Годунове – тихом, незаметном, набожном, пожилом и очень-очень уважаемом за свою необычайно светлую душу. Это Григорий Васильевич Годунов; это его, еще до всякой опричнины, Грозный назначит «дядькой» пятилетнего тогда Фёдора Иоанновича. Дядькой, значит, –  воспитателем. И вот тут обретает реальный смысл <домысел>, высказанный мной двумя абзацами выше: я более чем уверен, что Грозный специально поставил воспитателем своего младшего сына самого светлого человека из своего окружения, какого только нашел, поставив себе возможно  до конца не сформулированную, но цель -  добиться идеала на другом,  «правильном полюсе своей души». Известно, что Грозный колебался и менял своё ви́дение будущего устройство государства по своей смерти; в одном из вариантов своей Духовной он делил Московское Царство на две части, отдавая одну своему старшему «образу и подобию» Ивану, а другую – своей идеалистической утопии, правильному, «блаженному» отпрыску. Делил Русь так же, как когда-то он разделил ее на Опричнину и Земщину. Но опричнина дала серьёзный сбой перед реальной угрозой разгрома Руси Крымом, что Грозному пришлось от нее отказаться и забыть, как страшный, но непоправимый сон. Посему и раздела Московии на Ивана – Фёдора тоже не произошло. Многие полагают, что «и слава Богу»; мы же скромно промолчим, дабы не повторять банальность про то, что  история не допускает сослагательного наклонения. В новой конструкции Фёдору была уготована больша́я, богатая и важная вотчина, фактически – автономия, Суздаль, – и никаких попыток направить или организовать деятельность по управлению этой вотчиной сыном Грозный не предпринимает, позволяя с младых ногтей ее предполагаемому правителю дойти до премудростей правления самому, под руководством самого добропорядочного во всей Московии человека.

                Смотрите, что получается. Есть младший пятилетний царевич, воспитание которого поручено Григорию Годунову. И есть его родственник Дмитрий Годунов, на попечении которого находятся сироты его брата – пятилетняя (или еще меньше) Ирина и ее старший 10-летний брат Борис. Но Дмитрий сам на службе у царя. И тогда он передает своих воспитанников седовласому благообразному Григорию Васильевичу; с этого момента все трое воспитываются вместе, одним воспитателем – самым нравственным в государстве человеком. Они и учатся вместе, и читают вместе, и играют вместе, и никаких иных детей тут больше нет, как нет и сторонних воспитателей, особенно после переезда двора в Александрову Слободу. Мини школа, если хотите, построенная на самом лучшем нравственном фундаменте, какой только сыскался в этом царстве-государстве.

                Иногда мелькает мнение, что Григорий Васильевич мог быть неграмотен: в ряде земельных документов за него расписывается его брат. Смею заверить, что это враки: мало ли, по какой причине Григорий не смог подписать дарственную (а это были акты передачи личных земель в дар Ипатьевскому монастырю Костромы) собственноручно. А вот позже, когда Фёдор станет правителем, первое назначение, что он сделает – доверит Дворцовый приказ Григорию Васильевичу. А Дворцовый приказ – это еще и казна. Вот тогда Григорий Годунов проведет ревизию и выяснит, что поступления  в казну от продажи излишков сборов натурой составляют 60 000 рублей в год. Григорий Васильевич покумекает, повычисляет, да обнаружит, кто и как наживается на государевой казне. И следующий сбор принесет уже 230 000 рублей [5]. Каково? При самом деспотичном правителе за всю историю России его подчиненные крали из казны три четверти ее дохода! И это при полной разрухе, войнах и опричнине! Восстановление поступлений в полном объеме позволит очень быстро привести пришедший в запустение в связи с отъездом двора в Александрову Слободу Кремль, а потом и обнести Москву новой, белокаменной стеной, по линии нынешнего Бульварного Кольца, организовав еще одну, после Кремля и Китай-города, линию крепостной защиты – «Царь-город». И это только благодаря пресечению прямого казнокрадства. А мы с вами должны задуматься: если подчиненные деспота, сажающего мздоимцев на кол направо и налево, ухитряются воровать три четверти бюджета, то, может, тирания - не самый экономически эффективный метод государственного управления?