Славянское Кольцо

    4 августа. Пришли-то мы в Бар вовремя. И подняли нас тоже вовремя. Не понятно, зачем, поскольку первыми должны разгрузиться фуры, с трудом грузившиеся всю ночь в Италии. Тем не менее, они это сделали, разгрузившись всего за час, который мы стояли на палубе, поскольку из каюты нас выселили. И кафе с кофе перестало работать – то ли из-за того, что в порт пришли, то ли потому, что все закончилось. Ну, да ладно. На выезде из порта очередь – к пограничникам за штампиком. Здесь почему-то долго (уж не отлавливают ли итальянских мафиози?), и вдоль очереди ходит дядька, продающий какие-то наклейки на стекло за 10 евро. Пытается он продать эту наклейку и мне, но тут закипает Ирка.

 – 10 евро туда, 10 евро сюда. Что это?

 – Экологический сбор. Действует полгода.

 – А это обязательно?

 – Да. – Но Ирка настаивает, чтобы полицейский подтвердил, что это обязательно. Полицейский подтверждает. Что ж, сэкономить не удалось. Тогда едем.

     Мы договорились, что встретимся с Витькой и Анечкой в Дубровнике числа второго, они в Хорватию прилетели на медовый месяц (десять дней), но мы слишком долго ехали до югославского побережья. И сегодня уже четвертое, они уже накупались и им сегодня улетать, а мы только добрались до побережья, которое предполагалось нами к стационарному отдыху. Обмениваемся sms-ками и решаем ехать вдоль берега, пока нам не приглянется что-нибудь достойное. Так и едем. Бар. Петровац. Свети Никола. Будва. Я здесь был когда-то, красивые места. Но пляж не трогает, много народу, а на въезде в Будву – огромная пробка. Бензин – 1.13 – это дороже, чем мы ожидали. Мы изначально стремились «зависнуть» в Хорватии, а не в Черногории, видимо, так тому и быть. Тиват. Запоминаем, Ирина Викторовна, сюда вы повезете меня в аэропорт через неделю. Паром через Которскую бухту. Херцег Нови. Собственно, все. За какой-то час мы проехали всю Черногорию. Дорога за Херцег Нови пустеет и забирается в горы, которые поросли сосновым лесом. Вот это уже лучше. За одним из поворотов – пограничный пункт. Черногорцы прощаются, а потом километра полтора нейтральной территории. Что советские, что югославские республики разделены почему-то такими вот нейтральными полосами. Чего б не договориться и не стоять вместе, как белорусы с поляками в Бресте – ведь пропускных пунктов строить в два раза меньше… После нейтральной территории – Хорватия. Хорватка долго изучает наши паспорта, спрашивает о цели поездки (отдых!), но, спохватившись, говорит «добро дошли»… понятно. Интерес тоже понятен – это первый год хорваты пускают нас просто так – кризис. Виза-то никогда не нужна была, но требовалось подтвердить наличие оплаченного жилья, что существенно осложняло поездку. Теперь свободно. Надолго ли?

     Хорватская дорога, абсолютно пустынная, вьется по хорватскому чудному сосновому лесу. Попробуем к морю? Поворот налево ведет нас через деревеньку, дальше дорога разветвляется. Выбираем более накатанную, но она оканчивается около поля. Тогда по другой дорожке. Она снова ведет в лес, мы останавливаемся, дышим озоном, собираем огромные шишки в пакет. Они здесь двух видов, как и деревья – первые – с огромными иголками и такими же огромными шишками сосны, а рядом с ними – елки с маленькими шишечками. Вот бы здесь жить… Но дорога, петляя, выводит нас к площадке над обрывом, за которым синеет море. Обрыв слишком крут, каменистая бухта неприспособленна для жизни и купания, а на площадке расположилась… пожарная часть. Вот ведь странно – пожарная часть вне населенного пункта, в лесу. Может, лес тут горит чаще, а может, водовод какой прямо из моря. Но идея обосноваться в таком месте в душу запала, и мы прицельно начали его искать. Потыкавшись еще пару раз, мы натыкались на тропы в лесу – заповедник. А потом был аэропорт Дубровника со смотровой площадкой над посадочной полосой. Конечно, в Тивате аэропорт вообще начинается от дороги, и когда смотришь на садящийся самолет, невольно пригибаешь голову, дабы не получить по башке открывающимся шасси… Но и здесь прикольно. Хотя поиски жилья пришлось временно свернуть, так как в непосредственной близости аэропорта мы уже жили на Канарах – это неприятно. А за аэропортом Дубровника появился и сам Дубровник, трафик вдруг резко вырос, перешел в пробку – старый Дубровник не выдерживает наплыва туристов на личном транспорте, и полиция ограничивает в него въезд, из-за чего появляется пробка и на дороге, идущей над городом. Местность вокруг Дубровника сильно заселена и не так красива, как первые километры Хорватской территории, и, проехав немного, мы решаем повернуть на дорогу, ведущую на полуостров Пелешац, край хорватских виноделов. Может, потому, что я читал про рай на Пелешаце в каком-нибудь из интернетовских отчетов, а может, название напомнило нам так понравившиеся румынские Пелеш и Пелешор… Магия созвучий. Боже, как давно уже была Румыния! Сколько уже событий! Пора, пора искать стационарное место отдыха для отдыха от отдыха ездового.

   Проезжаем городок Стон – это столица виноделов. Но моря здесь нет. Теперь дорога, очень красивая и извилистая, ведет по «оси» полуострова и выскакивает к морю у местечка Драче. Это берег «Малого» моря, то есть, залива между Пелешацем и большой землей. Красиво, но не то. Потом дорога перескакивает на другой берег – Трстеник, и снова уходит в центр. А вправо к берегу залива ведет местная дорожка, приводящая в малюсенькое сельцо Куна. Тут здорово, маленькие дома окружили маленькую бухточку. И никого. Только берег бухточки засыпан гравием. Не то. Возвращаемся на дорогу, но удача где-то здесь. Снова съезд с дороги, теперь влево, к «Большому» морю – село Жуляны. Прекрасный маленький городок. Спрашиваем у местных про комнаты – да, вроде есть. Время к семи вечера, но турбюро открыто. Свободные домики есть, 50 евро в сутки – будете смотреть? Витька с Анечкой снимали апартаменты на острове Шолта – это чуть северней, за 40. Пробуем торговаться, но безуспешно, поскольку начался август, это сезон, а значит, цены надо повышать, а не снижать. Ну и мы уже приехали, поэтому хочется выбрать такое место, чтобы было абсолютно комфортно для дальнейшего стационарного отдыха. А здесь нет елочек с шишечками, поедем дальше. В конце концов, найдем мы идеал, не сегодня, так завтра.

   Дорога дальше снова начинает петлять – подъезжаем к самой высокой точке полуострова – горе Свети Илия, на склонах которой приютился Оребич – местная «столица» – маленький городок, построенный местными мореходами как крепость, защищающая полуостров от пиратов, обосновавшихся на острове Корчула, который отделен от Оребича трехкилометровым проливом. Потом пираты вместе с турками крепость Оребича разрушили, а вот пиратская крепость Корчула стоит до сих пор, ее видно из Оребича. Но это так, к слову. На подъезде к Оребичу – очередное туристическое бюро. Вообще, в эти бюро стекается информация обо всех сдающихся комнатах и домиках, если, конечно, хозяева этого хотят. Снова пытаем счастья. Два вопроса – домик на неделю с видом на море через сосновый лес с шишками, или ночлег на сегодня… Пожилой дядька в бюро с трудом отрывается от телефонного трепа и нехотя объясняет, что начался сезон, и апартаментов нет.

 – А если все-таки посмотреть? – Дядечка начинает механически перелистывать свои бумажки.

 – Да, смотри, не смотри – нету. Впрочем, у меня есть собственный дом, вон вниз уходит дорожка, через поле в рощицу. Там есть незанятая комната. Посмотрите? – Ну вот. Славянин. Конечно, посмотрим, понятно, что сначала надо «впарить» свое жилье. Дорога идет через поле, поросшее травой, рощица на поверку оказывается кустарником, а из полуподвала, предназначенного для нас, несет сыростью. «Хвала (спасибо), славянин!». Возвращаемся, чтобы сказать, что это нам не подходит, и спросить, нет ли чего на одну ночь.

 – Ну, можете снять это на одну ночь.

 – Нет, это нам вообще не подходит!

 – Тогда ничем не могу вам помочь… – Неторопливо въезжаем в Оребич. Первая же улочка – еще даже не городка – садовых его окраин – пестрит объявлениями о сдаче комнат. Стучимся в первый же домик. Вышедшая хозяйка говорит, что у нее все занято, но она знает, у кого свободно, и сейчас позвонит. Звонок, короткий разговор и –

 – Вас ждут, вон, дорожка в ворота, через сад, там в глубине домик. – Едем по гравийной дорожке оливкового сада, а деревья ветками задевают за машину… Нас встречает добродушная «господьжа» Марика, лет 70.

 – Мы к Вам на одну ночь

 – 60 евро

 – А дешевле?

 – 50. – Ну хорошо, надо оставаться, уже темно, а завтра продолжим поиски. Нам предоставлены апартаменты на втором этаже небольшого дома, лесенка прямо на второй этаж приводит на большую террасу, с которой два входа ведут в комнаты для гостей. Они обе свободны, в нашем распоряжении вся терраса и комната, состоящая из оборудованной всем необходимым кухни, санузла и большой спальни, где кроме двуспальной кровати помещается еще и полноценная третья. Все это, особенно кухня, содержит кучу очень трогательных мелочей, безделушек, корзинок, салфеточек, создающих тот неповторимый уют, как будто это жилая комната хозяев, а не сдаваемое в наем помещение. Нам тут нравится. Бросаем вещи и идем на террасу попить чаю. Прямо перед нами освещенная луной – прожектором оливковая роща, а вдали угадывается море, на котором мерцают огоньки… Ну очень красиво. Зарождается мыль попроситься остаться здесь на день, чтобы осмотреть окрестности.

    «Excuse me?» – По лестнице поднимается женщина лет сорока. «Бранка», – представляется она и ставит на стол бутылку красного домашнего вина – это подарок, типа, добро пожаловать («добро дошли»). Бранка, в отличие от Марики, с которой мы договаривались, свободно говорит по-английски. Потом мы с ними познакомимся поближе и расскажем о них подробнее. «А можно, мы завтра решим, может, мы останемся еще на денек?», – спрашиваем мы. «Конечно, у нас тут неделю точно свободно. Впрочем, я уточню у мамы, спокойной ночи». Ну вот. Мы еще долго сидим, вино заканчивается, и мы понимаем, что закончилась та часть отпуска, что была связана с большими пробегами и чехардой стран и впечатлений. Начинается размеренный отпуск с купанием в море, вечерними разговорами на открытой террасе с видом на бухту под бутылочку домашнего вина и мерное пенье южных цикад…, а может и вправду никуда больше не поедем? Нет, завтра все посмотрим и решим.

   5 августа. Утро превзошло все ожидания.

   Дом стоял в оливковом саду, достаточно большом, чтобы с улицы не видеть дома. До моря, по словам Бранки, было метров 350. Пересчитали шаги – 600 шагов, дорожка шла сначала по нашей оливковой роще, потом по сельской улице, на которую с одной стороны домА выходили фасадами, а с другой (нашей) – садами и палисадниками. Сельская улица выходила на дорогу, по которой мы вчера приехали, и которая вела в центр города Оребич, до него было километра два. По этой дороге нужно было сделать семьдесят шагов в сторону центра и повернуть налево, вниз. Туда вела тропинка (две параллельные – колея, по которой мы даже несколько раз спускались на машине), проходившая по краю соснового леса, огороженного легким прозрачным заборчиком, а с другой стороны был пустырь, поросший диким укропом. Эта дорожка приводила нас к мелкогалечному пляжу, туда же выходил и сосновый лес, накрывавший своей тенью половину пляжа именно в те часы, когда это было нужнее всего. Две сосны выступали особенно, и под их ветвями скапливалось чуть больше людей, они, впрочем, были огромны и раскидисты, и места хватало всем. Этот пляж был серединой – если идти вправо, в сторону города, он переходил в культурный городской пляж (впрочем, развлечений, шума и торговли там был минимум, что для наших целей было несомненным плюсом) и дальше в городскую набережную и пристань, где стояли яхты и лодки. А влево он простирался еще метров на 200 и оканчивался крупнокаменистой бухточкой, облюбованной нудистами и любителями позагорать среди скал. Это был рай. Ничего лучшего придумать было нельзя, поскольку соответствовало всем нашим требованиям – чудесный вид с уединенного балкона, оливки, полупустой «дикий» пляж, мелкая галька и, как следствие, прозрачнейшая вода особой, хорватской чистоты. И сосны с шишечками. Первый раз мы приехали на пляж на машине, оставив ее на подступах к берегу среди дикого укропа, но смысла в этом не было никакого, и приезжали мы туда еще пару раз, просто «искупнуться», возвращаясь откуда-нибудь на машине. А так пешком – гораздо приятнее.

   Вечером того же дня снова появилась Бранка, снова с вином, на этот раз с белым, и сообщила нам, что мы можем жить здесь до воскресенья – вечером в воскресенье приедут их постоянные жильцы из Словении. У нас, таким образом, четыре дня, которые я и объединю в своем дневнике. А я, набравшись наглости, сказал Бранке, что мы больше по красненькому… тут же появилась бутылочка красненького, вслед за Бранкой поднялась Марика с двумя стаканчиками наливки. А если «господьжа» и господин хотят ракии… Вот оно. Как и десять лет назад, бегство из Италии оканчивается чудным частным домом с гостеприимными хозяевами. Тогда, десять лет назад, в Венгрии, правда, был языковый барьер – хозяева не говорили по-английски. Но фрукты и домашнее вино, а значит, и разговоры под него, были. Здесь была Бранка с английским, да и с Марикой мы нашли общий язык – по-своему, по-славянски.

6-9 августа. И наступило счастье. Мы быстро придумали себе идеальный график. Мы вставали рано, полседьмого, и бежали на пляж, чтобы поймать самые первые лучики солнца. Лелик у нас птичка поздняя, к полдевятого – девяти мы возвращались, завтракали, брали Лельку и снова шли на море – до 12, когда начиналась солнечная агрессия. Потом обед, тихий час (или мульт, у кого как), сиеста, то есть, и с 3 до 6 снова к морю. Так и жили. Тем не менее, во второй день солнца я ухитрился сгореть, и в третий день, отправив девчонок на пляж (они ведь у меня не горят), поехал обследовать окрестности. Задачка была найти замену, куда нам переселиться после девятого, и в этот день я объехал все. Весь полуостров, все его деревеньки… самое удивительное это то, что все самые классные места на этом полуострове заняты кемпингами. В нескольких местах сосновый лес растет массивом, спускаясь к самой воде, и тогда там оборудуют кемпинг. Но там другие минусы – в таких местах скалы обрываются в море, и пляжи с бухточками каменистые. А еще скученность жизни в кемпингах не дает оснований погрузиться в одиночество. В том числе и для раздумий о судьбе югославских народов. Еще один кемпинг был найден с идеальным, даже песчаным, пляжем, достаточно камерный, но там вообще не было никаких строений, а в палатке жить уже не хотелось.

В общем, рай был именно в том месте, где мы жили, и вечером я отправился к Бранке с Марикой (а они жили на первом этаже) на переговоры. Я, собственно, задал вопрос, не порекомендуют ли они дом кого-нибудь из соседей, куда можно переехать, чтобы не уезжать из этого чудного места. И первым делом получил стаканчик ракии… Разговор пошел. Собственно жить мы будем здесь до тех пор, пока у девчонок не закончится отпуск. То есть числа до 21 августа. Нет, я – то уеду 12-го, мне на работу, у меня самолет…

  – Что же Вы молчите? У нас вторая комната свободна. Просто она меньше, да и террасу придется уступить, но там есть балкон с видом в ту же сторону. Идемте, покажу, – об этом можно было только мечтать. Все так же здорово, ну чуть-чуть меньше.

 – А цена? – Машет головой.

 – Нет. Пока Вы здесь, будет 50, а вот как уедете – снизим до 40. Просто, вода очень дорогая, а вы душ три раза в день все принимаете… – Договорились! Договорились, что мы переселимся 8-го вечером, а 9-го поедем пораньше с утра в парк Крка и в Сплит, мы хотели туда съездить к озерам и водопадам, для разнообразия. Каждый вечер у нас было вино, фрукты… Мы не сразу обнаружили рыбный рынок, нам подсказала Марика, собственно, место мы знали, но рыбой там торгуют с 8 до 9 утра. А однажды Бранка пришла к нам с огромной кастрюлей. «Я не знаю, едите вы это или нет», – сказала она. Там были мидии. Я впервые в жизни наелся их до отвала, а Бранка, увидев, как я их уплетаю, принесла еще кастрюлю и бутылку белого запотевшего вина. «Их надо запивать, а водой нельзя». Впрочем, это все могло быть не с 6 по 9, а и с 9 по11 августа… Что мы еще делали в эти дни? Разговаривали с Бранкой и Марикой. Но не так, как мы обычно, сев капитально за стол, а так, на бегу, просто обменявшись фразами или хлопнув по рюмашке ракии, столкнувшись во дворе. От этого общение становилось еще душевнее, и Ирка с Марикой, когда прощались (и я, и Бранка к тому моменту уже уехали), просто расплакались. Что мы узнали? Бранка – дочь Марики, замужем, живут они в Сплите, Марика приезжает в Оребич в апреле, а уезжает в ноябре, потому что главное ее дело – оливковый сад, за которым она ухаживает, масло, которое они делают, ценится (там сертификаты разные и грамоты), а сдача комнат – так, между делом. Бранка иногда приезжает ей помогать, а иногда отдохнуть с мужем, и тогда они живут наверху. А русские мы здесь первые, им очень интересно с нами. Ведь в школе им всегда говорили, что нас вместе триста миллионов. А война – это страшно. Дубровник бомбили больше 10 лет назад, но только теперь, пожалуй, даже, это первый год, когда по всей Югославии можно ездить всем без страха. И первый год, когда есть прямой рейс из Загреба в Белград. А 5 августа был праздник, все ходили с хорватскими флагами, а вечером пели хорошие мелодичные песни. Очень они любят «Ой, береза кудрявая», которую поют по-хорватски, а мы по-русски подпели… Так мы с Иркой и Лелькой и жили. Смотрели на бесконечные звезды и маяки Корчула, пили вино и говорили. Наконец-то забыли о работе и поговорили обо всем на свете. Пересказывать разговоры, конечно, не буду, и так уже не дневник, а эссе какое-то получилось. Хотя я обещал за бутылочкой красненького домашнего вина о Югославии поговорить… или вообще о славянах…

   Я для себя придумал формулу – знатоки, не кидайте камни, рассуждаю как дилетант. Формула звучит: «Три по три». Три ветви славянских народов – западные, восточные и южные. Состоят они, каждая ветвь, из трех больших народов (допущение! – ключевое слово – больших). Восточные – это русские, украинцы и белорусы (вот оно, допущение, поскольку есть еще русины – четвертая ветвь восточных славян, живущих компактно на территориях закарпатских стран – Украины, Венгрии, Румынии. На памятнике Богдану Хмельницкому в Киеве на постаменте должен был быть барельеф, где слепого кобзаря слушают четыре мужчины – великоросс, малоросс, белоросс и червоноросс. Последний и есть русин, да и государь наш был Всея Великия и Малыя, и Белыя и Червонныя Руси...). Просто червонныя всегда опускали, опускаю и я за малочисленностью (около ста тысяч их). Западных тоже три ветви – поляки, чехи, словаки. (Тоже допущение – кашубы на северо-западе Польши и лужицкие сербы, восток Германии, и тех, и других тоже 100 тысяч вместе, тогда как западных славян трех главных народов – миллионов восемьдесят, но долго рассуждать не буду, а то до Югославии не доберемся). И южных славян – тоже трое. Вот сказал и сам удивился. В одной Югославии шесть республик... Ну, давайте считать. Словения. Согласен. Словенцы – отдельный народ, входивший всегда в состав Австро-Венгрии, собственно, поэтому так легко и сравнительно безболезненно отколовшийся от Югославии и принятый в Евросоюз в первой волне. Словения – единственная Югославская республика, вошедшая в Евросоюз, с ней все ясно. Болгария – вторая южнославянская веточка. Как мы выяснили, Македония – этнически та же Болгария. Кто остался из южных славян? Сербы, Хорваты, Боснийцы, Черногорцы. Не бейте меня снова. Это этнически один народ, просто оказавшийся разделенным и поставленным в разные условия. Сербы – православные, тяготевшие всегда к Византии и России. Хорваты – сербы, принявшие католичество и тяготеющие к Италии и Ватикану, просто в силу географии – Хорватия занимает практически все Адриатическое побережье напротив Италии, северной ее части, ближе к Венеции, откуда и пришли миссионеры. А когда православную Сербию заняли турки, то большая часть – собственно Сербия – осталась под их владычеством. Но часть не захотела быть под турками и ушла прятаться в горы – Черногория. С другой стороны, часть сербов ассимилировалась с турками, приняла ислам и стала Боснией. Вот и все. (С этой моей теорией конечно, не все в порядке в смысле хронологии, хорваты с сербами разделились еще тогда когда и Руси-то не было, а, стало быть, и восточные славяне еще не разделились на русских, украинцев и белорусов, а боснийцы с черногорцами выделились из сербов гораздо позже. Или можно навести другую теорию и вспомнить, что теперешние хорваты у начального летописца были красными хорватами, в отличие от белых, живших в Галиции (восточные!) и черных, живших в Моравии (западных!), а название сербов в это время есть и у лужичан… тогда вспомним о словенах, живших у Пскова, смешаем их со словенцами нынешними и запутаемся окончательно. Все эти деления условны, начиная с условности деления на южных, западных и восточных. Я что, разве не сказал, что мне так удобнее?!).

   Как все просто объясняется, и к каким страшным последствиям приводит. Четыре великие державы (Германская, Австро-Венгерская, Османская непосредственно и Российская опосредованно – Империи) прилегают к территории, занимаемой южными славянами. Три великих культуры – Западно-Европейская, Восточно-Европейская (Византийская), Турецкая (Османская). Три мировых религии – Католицизм, Православие и Ислам. Все это встречается и сходится на территории, занимаемой одним народом – сербами. И разрывает Сербию, как хомячка, на три части. А потом империи начинают рушиться – в результате двух войн разрушаются все четыре. А теперь вычислите на карте географический центр Сербии (в широком смысле – с Хорватией, Боснией, Черногорией и Косово). Попадете… в Косово Поле. А тут еще и Албания, совершенно отличная от всех трех культур, сошедшихся в Косово, и тоже претендующая. Тут просто не могло не быть войны. С другой стороны, противостояние между культурами могло быть в первую очередь там, где они соприкасаются. В Косово. И вокруг – в Сербии, Боснии, Хорватии. Но не в Албании, поскольку это территория, «контролируемая» одной культурой – албанской. А чтобы понять – всего и делов-то – посмотреть на ночь в карту. Нет, конечно. Еще надо все это увидеть собственными глазами, пощупать, понюхать, заглянуть в лица. Вот из-за этого и есть два моих увлечения – смотреть в карты и ехать… А в карты смотреть на ночь я бы всем политикам посоветовал бы, глядишь, и воевать поменьше стали бы.

   9 августа. Засиделись мы. Надо ехать. У нас запланирован к посещению Сплит и парк Крка. Вчера мы переехали в новую комнату, поутру перетащили остатки вещей. Собственно, размеренный отдых настолько в кайф, что и ехать никуда не хочется. С другой стороны, все действительно настолько здорово, что и против никто не возражает.

    На другом от Оребича берегу полуострова расположен городок Трпань с пристанью, от которой отходят паромы через «Малое» море на материковое побережье Хорватии, в город Плоче. Это представляется рациональным – переплыть залив на пароме, сократив расстояние в шестьдесят километров по полуострову на юг, шестьдесят километров по материку на север, да и избежав проезда по территории Боснии, оно конечно интересно, но две границы, все-таки. В тот день, когда я мотался по всему полуострову в поисках альтернативного жилья, я заехал в Трпань и, на всякий случай, переписал расписание паромов. Они уходят с полуострова в 7 утра, девять, десять и далее каждый час. Обратно последний паром идет достаточно рано, нам на него не попасть, так что Боснию мы обязательно посетим. Мы решаем ехать к девятичасовому – раньше совсем что-то не хочется, а позже – уже поздно. Приехав минут за 15 до отхода, обнаруживаем длинную живую очередь. Не одни мы такие умные. Очередь движется на погрузку, останавливается, и работник компании, руководивший погрузкой, идет вдоль нее и демонстрирует водителям растопыренные пятерни обеих рук – десять. В общем, время не сэкономили, поскольку час ожидания, больше часа пути по заливу (там километров двадцать вышло, слегка наискосок). А купив билеты, поняли, что не сэкономили и денег – бензин вокруг явно дешевле вышел бы. Маленькая пристань Трпаня принимает столь же маленькие паромы, поэтому с удовольствием видим, что через несколько машин после нас служащий к растопыренным пятерням добавляет поднятый вверх указательный палец. Одиннадцать. Еще одна особенность – две линии ожидания очереди на паром. Очередь заполняет сначала одну линию, а потом, когда все места там заполнены, заполняется вторая, параллельная первой. Когда уходил девятичасовой паром, а мы стояли во второй линии, я пошел за билетами. Очередь начала двигаться, и Ирка, не разобравшись в ситуации, двинулась вперед. Вот так и рождаются мифы о наглых русских на джипах, лезущих без очереди. Ну, погудели, ну извинились… Конечно, в европейских портах почти всегда так, но указатель можно было бы и поставить. Но я зачем-то накинулся на Ирку с нравоучениями и руганью. И чего я такой злой? Впрочем, благодушная из-за прекрасного отдыха Ирка не придала этому никакого значения.

   Выход их гавани Трпаня прикрыт от моря изогнутым дугой волнорезом из булыжников, окончанием которого служит каменный островок, венчаемый статуей Богородицы.

Так она и провожает нас весь час пути, который мы проводим за поеданием мороженого, разгадыванием судоку (это две трети) и чтением детских книжек – это я, прерываемым созерцанием красот. В Плоче приходим в двенадцатом часу, проходя мимо каких-то грузовых пристаней, включая угольную, что являет явный диссонанс всему окружающему. Правда тут же, на краю фарватера качается на волнах лодка, с которой двое ловят рыбу. Из порта Плоче навигатор предлагает нам какой-то хитрый маршрут – с выходом на магистраль, которая строится от Загреба через Сплит и дальше на юг вплоть до самого Дубровника, но построена она еще не полностью, и ТомТом рисует выезд на нее какими-то местными дорожками. На обратном пути мы поймем, что эта магистраль построена на гораздо большем расстоянии, чем об этом знает навигация, и мы пролетим всю Хорватию, затратив на это вдвое меньше запланированного времени. А пока мы решаем не слушаться подсказчика, и едем по прибрежной дороге вдоль хорватской Ривьеры. Очень живописно, но заселено, достаточно плотное движение, вернее, не столько плотное, сколько размеренное, много медленно едущих зевак, обогнать которых не представляется возможным. Так и катимся, оставляя за собой Макарску Ривьеру, о чем говорят многочисленные плакаты. Очень красиво, но наше место, несомненно, лучше. (А Витька и Аня жили на острове Шолта, прямо напротив Сплита, и они уверены, что рай был у них). Подгора. Макарска. Омиш. Чудные Адриатические курортные городки остаются сзади, (в Макарска видим указатель Сплит – Загреб магистраль), и мы вкатываемся в Сплит.
   Сначала большой современный город, но центр угадывается, приезжаем прямо к городским воротам. На парковке у старого города мест не оказывается, и мы паркуемся в квартале от него на улице под вывеской с ее названием. Улица Lava Tolstoja. Так что место, где стоит машина, мы не потеряем. Парковочный автомат заблокирован, чтобы в него дураки типа меня не засунули монетки, поскольку сегодня воскресенье, парковка бесплатна. Я это понимаю со второго раза и с удовольствием объясняю припарковавшимся рядом русским на прокатной машине, которые обследуют автомат за автоматом, полагая, что они неисправны. Перед старым городом фруктовый рынок, ярмарка, уличные кафешки, это все мы решаем посетить потом, после старого города, главной изюминкой которого является, несомненно, дворец Диоклетиана. У меня на полке стоят несколько книжек под названием «Атлас Чудес Света». Наряду с детскими мечтами, это основной источник целей наших путешествий. С двояким чувством (как в том анекдоте – теща летит в пропасть за рулем Вашего автомобиля) я смотрю на то, что посещенных мест там становится больше, а неизведанных настолько же меньше. Вот и дворец Диоклетиана перешел из одной категории в другую.

    Очень необычное место – римский дворец сохранился именно потому, что его стены использовали в средние века для сооружения более поздних построек. Так и родился целый квартал средневекового Сплита, стенами домов которого являются стены римского дворца. Очень необычное зрелище, погуляли бы в городе подольше, но время два, самое пекло, а каменные мешки средневековых городов раскаляются летом нестерпимо. Так что гуляем с мороженым, фотографируем белье, которое сушится на веревке, протянутой от римской стены к стене средневековой и состоящее из девятнадцати (есть документальное подтверждение – сам считал) комплектов типа «трусики – маечка» для вполне современных 2 – 3-летних детишек.

Связь времен… Выходим через другие ворота к памятнику Григорию Нинскому,

трем его отполированный большой палец ноги – для удачи, обнаруживая закрытые кафешки, поскольку уже четвертый час, прекратившую работу ярмарку, закупаем на базаре фрукты в дорогу, и покидаем Сплит, снова размышляя о людях и их судьбах...

   Вот римский император Диоклетиан. Пока по городу ходили, вроде думалось о красоте, римлянах, а вот отъехали от дворца, встали на автомагистраль – опять чушь какая-то в голову полезла… Смотрите, что получается. Диоклетиан (в то время еще Диокл) родился в семье вольноотпущенного – т.е. раба в прошлом, самое низшее сословие. Поступил на службу в армию – солдатом. И служил, служил… дослужился до командира. История умалчивает, в каких частях, известно только, что части эти участвовали в подавлении волнений в различных провинциях Римской Империи, так что войска могли быть и внутренними (шутка). Нет, не умалчивает. Нашел. Не шутка. Был охранником предыдущего императора. А провинции уж очень сильно волновались – распадалась империя, сокрушаемая внутренними противоречиями – не было там жесткой власти, не говоря уже о ее вертикали. Эдакий парад суверенитетов провинций. Впрочем, в демократии не может быть сильной вертикали власти, а то, что это была демократия, ясно уже потому, что стал этот римский солдат, долго ли, коротко ли, Императором. Что бы нам ни говорили, но и Царская Россия, и Германия образца начала 1930-х, и постсоветская Россия 1990-х – конечно же демократии, ибо только в демократии тот, кто был «ничем», может стать всем – хоть Императором, а хоть Президентом. Ибо «недемократия» «замочит» любого выскочку в зародыше. И Римская Империя конца 200-х годов так же. В общем, стал Диокл Императором Гаем Аврелием Валерием Диоклетианом, первым делом собственноручно убив перед войсковым строем своего главного обидчика – террориста и сепаратиста Аррия Апра. И начались реформы. Сначала надо было построить вертикаль – империя-то разваливалась. В те времена со связью было так себе, поэтому все приходилось делать самому, в том числе и усмирять мятежные колонии во главе войска. А пока Император отсутствовал, трон его был в опасности. И придумал Диоклетиан, чтобы трон никто не занял, посадить на него своего самого близкого соратника – Максимилиана. Так и родился первый в истории политический тандем. А дальше, вернув себе силой центральную власть, Диоклетиан решил реформировать систему управления. Провинций было много, поэтому он сделал федеральные округа (ой, диоцезы), числом двенадцать. А провинции еще больше разделил, их стало более 100, поскольку мелкую взбунтовавшуюся провинцию легче усмирить, в том числе и силами конкретного диоцеза. Но двенадцать – все равно сложно для управления, и тогда он преобразовал тандем в тетрархию, т.е. к двум Императорам – Августам добавил двух Цезарей – младших императоров, породнив для верности всех четырех между собой посредством браков детей и самих цезарей с детьми друг друга (семья!). И поручил каждому правителю контроль за четырьмя округами, а наместников провинций назначал по представлению тетрархов. Не напоминает ли это еще до конца не законченные преобразования в одной из современных стран, где тоже все начиналось с римских гребцов на галерах? Полная вертикаль. А…, вот еще. Что бы нам ни говорили, но для такой формы власти принципиально нельзя допускать того, чтобы население имело хорошее благосостояние, иначе, это еще Ленин выяснил, люди начнут бороться и перестанут подчиняться, ибо им будет, что терять и что защищать. В богатом Египте, разделенном теперь аж на три провинции, он приказал уничтожить все книги, в которых описывались технологии производства серебра и золота, организовав в то же время бесплатную раздачу хлеба бедноте. Так или иначе, Римская Империя его преобразованиями была спасена, а форма правления, превратившаяся из демократии в абсолютно тоталитарную монархию, была практически без изменений перенесена потом в Византию, а из нее в Москву. О как. Каждая попытка отойти от этой формы правления приводит к кровавым революциям, репрессиям и неизменной реставрации Диоклетиановской формы власти. Сам же Император, устав за двадцать лет непрерывных войн и реформ, а также не получив адекватного, с его точки зрения, признания подданными его заслуг, ушел на пенсию, поселившись в своем дворце в Сплите. Так и жил там в уединении, выращивал овощи – это ему принадлежит знаменитая фраза. Когда его пришли упрашивать вернуться в политику, он якобы, сказал: «какая политика, смотрите, какая у меня выросла капуста». Пока не умер, толи от яда, то ли от болезни, а скорее всего, от старости. Были и другие мелочи – реформа армии, резко увеличившая налоги, рост бюрократии – вертикаль, таки, содержать нужно, гонения на христиан (предыдущие властители разрешили свободный переход в эту новую веру), несмотря на то, что и жена, и дочь были к тому времени христианками, а самый известный пострадавший от этого гонения – Георгий Победоносец… Христиан, кстати, сгоняли в античные «концлагеря», где заставляли работать на стройках, например, бань, для римлян традиционного вероисповедания.

   Вот так езда по благополучной Европе и приводит к открытиям о том, что все новое – хорошо забытое старое. Мы-то думали, что ГДР копируем… Поворот бы не проехать. Вот и указатели – национальный парк Крка. Это достаточно большое пространство к северу от Сплита, километрах в семидесяти по магистрали. Парк представляет собой каскад водопадов на реке, стекающей по наклонной долине в озеро. Каждый водопад не очень высок, вода растекается по мягким, покрытым травой утесам и столь же мягко скатывается по ним вертикально вниз в образуемое озерцо, которое, разливаясь, течет дальше, распадаясь на ручьи и протоки, в лазурной воде которых плещется рыба. Ее огромное количество разного размера, да и другой живности и растений кругом великое множество. Но общий перепад высот достаточно солиден – сотни три, если не больше, метров. В парк ведут два входа – верхний, к которому мы и приехали, приводящий к стоянке, на которой нужно оставить машину и сесть в автобус парка, уходящий по мере заполнения к верхней части каскада, и нижний, ведущий к пристани на озере, от которой теплоходик привезет вас к подножью этого же каскада. От верхней части каскада к нижней проложены тропинки с обеих сторон потока, проходящие по живописнейшим местам в рощах, по настилам над заболоченной частью поймы, по мостикам над уходящими отвесно вниз потокам водопадов, с ответвлениями на смотровые площадки над и под каскадами.

А мягкий шум воды лишь слегка заглушает пенье птиц и плеск рыб. Норвегия, только в тепле и благодати. В озерце, образуемом нижним каскадом, можно искупаться. Путеводители говорят, что одного дня на парк мало. Действительно, по парку можно гулять и неделю, но весь описанный путь можно проделать чуть меньше, чем за час вниз, и чуть больше часа вверх. А, добавив к этому еще полчаса на принятие пиццы на входе (в Сплите-то все закрылось), и еще полчаса на купание в нижнем каскаде, мы потратили около трех часов на знакомство с этим чудесным местом. Очень хорошо, что мы приехали после обеда, не было изнуряющей жары, хотя среди такой растительности около воды мы жару, наверное, и не почувствовали бы. Очень хорошо, что мы попали в парк сверху, поскольку верхняя стоянка расположена очень высоко на горе, и парковый автобус вез нас под крики восторга пассажиров по серпантину, с которого открывался столь изумительный вид на весь парк, что водитель несколько раз останавливался, чтобы пассажиры могли это великолепие сфотографировать.

   Купание в водопаде достаточно забавно. Берега потока и озер, им образованных, состоят из мягкого камня, типа песчаника, но из-за этого имеющие причудливую и неровную форму, входить в воду трудно и лучше делать это в тапочках для купания. Вода оказалась достаточно теплой, несмотря на предупреждения Бранки, что это все-таки горные водопады, видимо, опять же в силу второй половины дня, и плыть было достаточно трудно – течение чувствовалось, хотя его и не было видно с берега, особенно вблизи от падения струи. Струи, впрочем, были огорожены плавучей веревочкой, как в бассейне. Место для купания обозначены, но не оборудованы никак, поэтому переодеваться пришлось в кустах, а душ вообще остался в планах вплоть до возвращения домой, хотя именно там он очень нужен, т.к. вода несет в себе растворенную взвесь горных пород, которая, оседая в волосах и на теле, демонстрирует свойства гипса. Впрочем, это никак не повлияло на положительное восприятие национального парка, как и тот факт, что мы с Иркой ухитрились не то поругаться, не то обидеться друг на друга. Потом, редактируя этот текст, мы не смогли вспомнить причины размолвки. Я думаю, что я чего-нибудь не спросил у местных (ну, не люблю я этого, я люблю трепаться с ними ни о чем, а вот спрашивать конкретные бытовые вещи терпеть не могу), хотя и не уверен. Мы забыли об этом уже вечером этого же дня, который и наступил во время нашего купания.

   А дальше мы сели в машину, выехали на магистраль и поехали по ней, решив доехать до ее окончания. А она не кончалась и не кончалась. Уже миновали и Плоче, и только после этого уперлись в громадную стройку. А дорожка пошла виться по бортам глубокой долины внутренней Хорватии, за склоном которой была уже Босния. И городок под нами был уже боснийский, окруженный заболоченной поймой реки Неретва, поросшей тростником в два человеческих роста. Он хоть и был погружен уже в густые сумерки, но выглядел явно боснийским, что-то его отличало от хорватских городков побережья, чем-то он неумолимо походил на албанский Эльбасан. (Уже приехав, я посмотрел внимательно на карту. Нет, это был все-таки хорватский город – Меткович, но окруженный боснийскими болотами). А потом мы выскочили на дорогу, идущую по берегу Неретвы, отмечая по пути в навигации место выезда на магистраль, по которой моим девчонкам предстоит через несколько дней возвращаться одним по пути в Москву. Дорога пересекла Неретву, не очень широкую, в этом месте, по мосту, и пошла по другой стороне обратно. С обеих сторон берега были заселены, прямо по берегу шла дорога, дальше были сады, и только за ними – дома. Около домов крестьяне торговали фруктами. Мы купили арбуз и персики, яблоки и инжир (смоква называется он здесь – безумно вкусно), потом, отъехав 20 метров, нарвали смоквы еще совершенно бесплатно и ели ее всю дорогу. Да, пока покупали фрукты, рядом с нами остановилась словенская машина. Дядька спросил, нет ли где поблизости мотеля, получил ответ, что есть, и решил купить фруктов. На вопрос о цене крестьянка, смерив покупателя взглядом и, видимо, не определив его государственную принадлежность, монотонной скороговоркой выпалила (цифр не помню) – столько-то евро, столько-то динар, столько-то кун, столько-то марок (я еще не понял тогда, что за марки такие, оказалось – боснийские). Интернационал.

   Было уже достаточно темно, когда мы подъехали к находящемуся на трассе в свете прожекторов пропускному пункту в Боснию. Боснийцы спросили, куда мы едем, мы притормозив, сказали – домой, отдыхаем, типа, в Оребиче, и получили предложение ехать дальше. Самый классный пропускной пункт. Хорватия с Боснией договорились, что документы здесь проверяет принимающая сторона, то есть там, где вы въезжаете в Боснию, вы не интересны хорватам, и наоборот. Да и те не проверяют – хорваты на выезде вообще нас не стали останавливать, наоборот, замахали руками, проезжайте, дескать, скорее, нечего тут никого задерживать. Примерно десять километров Боснии выходит к морю, отделяя Южную Далмацию от остальной Хорватии. На этих километрах расположен единственный приморский городок Боснии – Неум, в котором мы и решаем поужинать. Уже спустилась черная средиземноморская ночь, Неум весь в огнях, и производит впечатление очень живого места – сплошные бары, рестораны, кафе, гостиницы… такое впечатление, что боснийцы решили из своих десяти километров выжать максимальную морскую выгоду. И масса гуляющей публики, в основном, молодежь. Непонятно только, почему в мусульманских городках в вечернее время более оживленно, чем в соседних немусульманских, что Тетово в Македонии, что теперь Неум в Боснии… или это чисто Югославское? Хотя нет, тут я не прав. В свое время гуляли мы по вечернему Белграду в выходной. Молодежи было тоже немало.

   Что едим на побережье? – рыбу. Официант приносит рыбу. Объеденье. Рыбу, я говорил уже вначале, надо есть на берегу. По одной единственной причине – она здесь свежая. Ее не успели заморозить – разморозить, охладить – нагреть. Она свежая, и этим все сказано. И пиво надо пить местное. Оно свежее! Его никуда не везли, не бултыхали, не взбалтывали… едим вкуснейшую рыбку, запиваем вкуснейшим боснийским пивом. Жалко, что мы в Боснии так мало. Но нельзя же объять необъятного. Босния, Сербия и Словения – наши следующие славянские планы… Счет составляет 90 чего-то (марок), я плачу карточкой, не понимая, много это, или мало. Потом, проверяя карточные счета, понимаю – 50 евро. Настроение – супер, минуем без остановки хорватскую границу и в кромешной тьме нарезаем серпантины по нашему, уже родному Пелешацу. Дома мы в одиннадцать, соседи уже приехали на своей машинке со словенскими номерами и уже спят. Знакомиться с ними будем завтра. Как хорошо, что мы сегодня совершили эту поездку!

   10 и 11 августа. Эти два дня снова похожи на то, что я описывал с 6 по 9-е. Только рыбы было больше – мы ею отъедались, обнаружив рынок и цены на нем. Познакомились со словенцами – пожилая супружеская пара и с ними дочь сорока лет, учительница английского в Любляне. Отдыхают всегда всей семьей, в это время, в этом доме. Но задружиться за два дня у меня не получилась, а Ирку сбил с толку очень уж хороший английский учительницы, она стала стесняться своего и… заговорила по-хорватски.

   11-го вечером пошли в местное турбюро, поговорить о способах моего отъезда. Из Оребича есть автобус в Дубровник, идет в полшестого, приходит в Дубровник в восемь. Просим узнать расписание из Дубровника в Черногорию – автобусы есть только в ближайший к границе Херцег Нови. Решаю в аэропорт ехать сам, без помощи Ирки – ну зачем им терять целый день на езду туда-сюда, да и вставать надо чуть свет, причем с Лелькой – не оставишь же ее одну в другой стране. Даю последние советы по прохождению границ, записываю последние путевые точки маршрутов, – я ведь еще не знаю, получится ли у меня встретить их где-нибудь по дороге, или буду ждать их в Москве. Самая главная проблема, которая вертится в голове, это то, как отреагирует наша таможня на ввоз машины Иркой, вывезенной мной? Я реально боюсь именно этого, а не того, что она будет рулить по незнакомым дорогам Европы около двух тысяч километров, проходя границы и останавливаясь на ночлег. Европа она на то и Европа, что в ней комфортно любому человеку, даже не вполне владеющему языками, а уж человек, имевший опыт езды в России и, особенно, в Москве, по европейским дорогам способен ездить без проблем. А вот наших органов я побаиваюсь, поэтому рассматриваю вопрос или прилета (оптимальная точка – Будапешт), или приезда на поезде в Брест. Посмотрим, но из Оребича в Тиват я точно доберусь один.

    12 августа. Ранний подъем, Ирка довозит меня до автобусной станции. Еще темно. Можно было бы и не ехать в центр города, автобус останавливается и на нашей окраине, но я решаю не рисковать – вдруг не будет мест, или водитель меня не заметит, а следующий автобус будет только в семь, и приходит он в Дубровник точно в момент отхода следующего в Черногорию. Не будем рисковать – может, если все будет нормально, останется часок побродить по Дубровнику, который мы видели только сверху, по пути туда. Автобус приходит ровно по расписанию, пассажиров оказывается только трое, и мы отправляемся в дорогу.

   Я давно не проделывал такой путь на «перекладных», стараясь в последнее время путешествовать либо на своем, либо на прокатном автомобиле. Так что сегодня мне предоставляется возможность побыть бэкпекером. Надо сказать, что это не менее интересное занятие, чем путешествие на автомобиле – во всем есть плюсы и минусы. Если при езде на авто ты абсолютно свободен, можешь свернуть с дороги к понравившемуся месту или остановиться где и на сколько угодно, то в общественном транспорте, будучи привязан к маршруту и расписанию, ты взамен погружаешься в атмосферу местных жителей, можешь слушать, о чем они говорят и даже переброситься парой фраз с ними или обменяться мнением и информацией с другими туристами. Одно, скажу я вам, стоит другого. В таких раздумьях проходят два с половиной часа езды по Хорватии, постепенно светает, автобус заполняется людьми. Хотя полным он все равно не становится – свободные места остаются. Люди используют этот автобус большей частью для езды между ближайшими поселками, предъявляя водителю какие-то карточки – проездные, наверное. Я же покупаю билет – за два с половиной часа езды я плачу меньше 10 евро. В городе Стон большая остановка – там водитель выключает двигатель и идет пить кофе. Там же, в Стоне в автобус заходит старичок в шляпе, светлом пиджаке, с деревянной клюкой и котомкой. Как потом мы выясним, едет он в Подгорицу, так что кроме этого автобуса он окажется моим попутчиком еще в двух следующих.

   Автобус, тем временем въезжает в Дубровник, поворачивая туда с трассы, идущей над городом, минует несколько указателей на центр, который остается слева и, высаживая по пути на городских остановках всех пассажиров, кроме нас с дедом, привозит на окраину, на которой расположен требующийся нам «колодвор» - автовокзал. Не знаю, как вам, а по мне словечко «колодвор» гораздо больше подходит к месту обитания автобусов, чем международное «автовокзал». Постоянно ловлю себя на мысли, что любой вокзал в Москве очень хочется назвать колодвором. Выходим из автобуса и сразу к кассе, на которой висит расписание. 9-30 – Херцег Нови. Передо мной оказывается дед, который, поговорив, отходит и идет к кассе с надписью «информация». Я еще не прислушиваюсь к разговору и прошу билет на этот автобус. «Билетов нет. Ни на этот, ни на следующий, 10-30. Есть на тот, который 13-50» – «Но у меня самолет из Тивата в 14-50» - «обратитесь в информацию». И вот я снова за дедом, который слушает ответ из информации, а я внимательно прислушиваюсь и понимаю, хотя и с трудом, что прямых автобусов до дедовой Подгорицы (дед упорно напирает на то, что этот город называется Титоград) нет, что надо ехать до ближайшего города Херцег Нови, что мест действительно нет, но можно подождать, когда подойдет автобус, и попробовать договориться с водителем. Я задаю вопрос, видимо, очень похожий на дедов, только по-английски, что мне нужно в Тиват, давлю на жалость, что на самолет мне не попасть, и получаю ответ. Мест нет. Но можно подождать водителя, у него обычно бывает одно – два места (славяне!), только, скорее всего, на этом вы не уедете, поскольку дед успеет раньше, а автобус в 9-30 маленький, 20 мест, но в 10-30, скорее всего, уедете, поскольку деда уже не будет, а автобус будет очень большой. Впрочем, девятичасовой автобус остановится здесь (высовываясь из окна и показывая на точку, где действительно откроется водительская дверь). Но я вам ничего не гарантирую. Ну разве почувствовал бы я родство наших с хорватами славянских душ в салоне моей машины? Волнение, однако, остается, и я просчитываю другие варианты. «А сколько километров до границы?» - около 40.- «А там до города?» - 5. «А до аэропорта Дубровника?» - вспоминаю я смотровую площадку над взлетной полосой местного аэродрома и резонно считая, что уж с аэропортом-то есть регулярное сообщение, - 20. Ага. Тут же, на территории колодвора, стоят такси, огромный плакат над стоянкой гласит, что такса фиксирована – 1 евро за километр. Тогда, на крайний случай, можно на аэропортовском автобусе проехать 20 км, а там взять такси до границы, или до Херцег Нови, за 20-25 евро. Смотрю на расписание аэробасов… каждые 15 минут до 9-00, а потом перерыв до часу. Или ехать так сразу, или ждать автобуса с дедом. Что-то подсказывает мне – не дергайся, все равно уедешь, и я решаю ждать, поскольку остается хоть и неспортивный, но надежный вариант – такси. Но гулять не хочется, поэтому остаюсь коротать время за чашечкой кофе, которую за пару кун наливает автомат в кондиционированном здании колодвора. Дед куда-то исчезает.

   Автобус приходит с точностью до нескольких сантиметров в место, указанное тетенькой из информации, между мной и дверью автобуса немыслимым образом материализуется дед, но, о чудо, водитель нас игнорирует и идет в окошко информации, засовывая туда голову так, чтобы плечами закрыть обзор. Потом вынимает голову обратно и произносит: «Кому тут в аэропорт?» - «Я, я», - подпрыгивая, кричу я и получаю приглашение пройти в автобус. «И ты тоже» - негромко на ходу кивает водила деду. Нам указаны места в первом ряду, прямо за спиной водителя – лучшие места в автобусе, если в нем нет кабины, поскольку сиденья приподняты над его рабочим местом, и обзор – как в автомобиле, куда мы и плюхаемся. Дед протягивает мне руку. Народ рассаживается, причем на 20 мест претендует еще человек 20 таких же, как я, безбилетников. Но водитель строго сажает в автобус только по билетам, и, кроме нас, везет только еще одной туристке – русской бэкпекерше, чудом сумевшей закинуть огромный рюкзак в багажное отделение автобуса первой. Так что либо автобус разгружать, либо везти. Девушка плюхается на откидное сиденье, но в Хорватии жесткие, в отличие от Черногории, правила перевозки пассажиров, и водитель не менее чудесным, чем нам, образом, находит в салоне еще одно свободное место. Водитель просит предъявить билеты и, наклоняясь к нам, спрашивает. «А вы купили?» «Откуда?» - хором говорим мы с дедом. «Тогда с вас по 84,50 куны»,- говорит водитель цену билета в кассе, берет деньги у меня и идет в кассу. Возвращается и вручает мне билет вместе со сдачей. Потом берет деньги у деда и проделывает то же самое. Правда, теперь в кассе нет сдачи, и я, с непониманием на лице, протягиваю деду четыре с полтиной куны. Дед, видя мою озадаченность – навар-то должен быть – поясняет, что водитель не оторвет контроль на наших билетах. И сдаст их потом в кассу, как билеты отказавшихся от поездки. Если конечно, не будет линейного контроля, который попадался нам навстречу раза три, о чем водители предупреждали друг друга фарами, как у нас о засадах. Мы с дедом друзья, он едет к внукам в Титоград (какая, к бесу, Подгорица), которые женились на черногорках, а я не итальянец вовсе, а из России (Руссия!, как дьела? Кхорошьо? На здоровье!). (Вот интересно. Господа, считающие своим родным языком русский, вы, когда выпиваете, говорите «на здоровье»? Я пытался за собой проследить. За Дам. За родителей. За детей. Просто «поехали», наконец. Откуда иностранцы выуживают традиции, нам не знакомые? Не из диаспор ли?) И когда пограничник на контроле потом попросит мой паспорт, дед возьмет его, и будет долго рассматривать, а весь автобус подождет.

   А что же остальные не поместившиеся? Вот они, чудеса европейского сервиса. Они подошли к автобусу, но получили не просто отказ, а распорядителя колодвора, который разбил их на четверки и каждой четверке выделил… по водителю такси. До границы – 40 км, 1 евро/километр, поделить на четверых – те же 10 евро (80 кун). Только в такси. Зачем только это к автобусу привязывать? Да только затем, что такси едет до границы. А там надо пройти пешком нейтральную территорию и либо взять черногорское такси, либо подсесть в наш же автобус уже в Черногории, правила перевозки пассажиров в которой не столь строги, как в Хорватии, и позволяют пассажирам ехать стоя. Впрочем, 5 километров = 5 евро в такси на четверых – совсем немного. Подвозить пассажиров в нейтральной территории почему-то нельзя, но можно, из сострадания. Таким образом километр проехала пожилая итальянская пара, сильно удивившаяся, что в автобусе им уступили места (славяне!). Пограничники обеих сторон сначала за руку здоровались с водителем, потом долго изучали его паспорт, а потом, никуда не глядя, в итальянском стиле, проставляли штампы в паспорта всем, кто их протянул.

   Черногория встретила жарой, менее оборудованным (не только нет кондиционера и кофейного автомата, но и туалета тоже) колодвором, большей грязью, большим и более суматошным движением, большим количеством русских и огромным количеством маршруток, уходивших во все стороны с минимальным интервалом в расписании. Расписание, впрочем, присутствовало, и маршрутки его придерживались. Ближайшая маршрутка в виде старенького Мерседеса, стояла тут же, шла она как раз в Подгорицу мимо нужного мне Тивата. В аэропорт она не заходила, но он там совсем рядом, поэтому мы, снова вместе с дедом, загрузились в нее. Три евро все удовольствие. Вот только сесть на одно сиденье с дедом не удалось – спереди было только одно место, а он хотел ехать только спереди. Уступив ему это место, я получил в ответ его последнюю в нашем общении фразу. «Люблю русских. Вы культурные». Маршрутка тронулась, а я задумался.

   А ведь, действительно, культурные. Если только не на турецком пляже лежим. И культура у нас несколько другая – внутренняя, врожденная, что ли. Я еще за то люблю русский север, что там запросто можно встретить неграмотную бабку, которая выдаст такую рецензию на «Идиота» Достоевского (по фильму, конечно, читать-то она не умеет), что впору задуматься, а не приезжал ли к ней Федор Михайлович советоваться, перед тем как писать? А уж нонешним политикам с их социальной направленностью она так отвесит, что не понятно, почему они сами тут же не уходят в отставку. Так вот культура русская, она действительно идет от сердца, а не от головы, у меня ведь никаких мыслей не было по поводу того, уступать ли переднее место деду – само вышло. Наша культура вдруг улетучивается именно тогда, когда мы начинаем задумываться о своих поступках. Когда делаем умом, обнаруживаем, что его-то у нас и нет. У нас с сердцем все хорошо.

    От мыслей меня отвлек дружный крик пассажиров. «Торба!», хором крикнула маршрутка. На переднем, откидном (в Черногории можно) сидении ехал парень с рюкзачком. В стареньком Мерседесе не было кондиционера, водитель оставил сдвижную дверь открытой, так что парень оказался сидящим просто рядом с улицей. А рюкзак он положил вниз, в ноги. На повороте рюкзак оказался на обочине (хорошо, что парень остался в автобусе), а я узнал еще одно сербское слово. Парень сбегал за рюкзаком, принес его и положил на то же место. Знал, наверное, что резких поворотов больше не будет. Так что и у деда не котомка была, а торба.

   Еще одно упражнение по пути – автобус минует Которскую бухту на пароме. На паром стоит очередь, которую водитель пытается объехать, несмотря на гудки очереди и отчаянные жесты регулировщика. Но нас, черногорцев, хрен объедешь (простите, ситуацией навеяло), и автобус останавливается. Водитель при этом выдает пачку денег и монет парню, чуть было не лишившемуся торбы, и тот, несмотря на то, что пассажир, бежит покупать билет на паром. Паром отходит, но уже подошел следующий, и через пять минут мы уже на нем. Короткое плавание запомнилось только тем, что на паром заехала машина (что-то типа маленькой ауди) с российскими номерами 150 региона, из которой вышла очаровательная блондинка, которую сопровождал вставший с переднего сиденья парень лет тринадцати, он и помог последовательно извлечь мамаше с заднего сиденья троих очаровательных блондяшек возраста от 1 (в люльке) до 5 лет. Первое, что захотелось сделать – это поговорить на тему совместной езды по югославским дорогам, но я тут же вспомнил, что вышел не из своей машины с такими же номерами, только соседнего региона, а из маршрутки, и таких, как я, русских, здесь пол парома. Да и семейство тут же отошло в уголок, дав понять, что оно не склонно к общению.

   Еще через 10 минут маршрутка остановилась в центре Тивата. Я еще раз переспросил «аэропорт», еще раз услышал «нэ, тут», еще раз за руку попрощался с дедом и вышел. Тут же был киоск туристической информации, в которой я спросил про автобус в аэропорт. «Автобусов нет, но тут на такси меньше километра», – последовал ответ. И я решил покушать, потому, что улочка, где я остановился, через 200 метров выходила к набережной с открытыми кафе, по которой я и пошел, зайдя в «мьенячницу», дабы обменять остатки хорватских кун на черногорские евро. На открытых террасах вдоль моря были, в основном, бары и фаст-фуды, но в одном месте была найдена человеческая рыбка, которую я и съел. Этому предшествовало приглашение на русском, меню на русском, разговоры всех соседей на русском… и счет тоже на русском, с русскими же цифрами в графе итого. Все-таки хорошо, что мы отдыхали в Хорватии, а не в Черногории. Потом было такси в аэропорт за 1 евро, смешной аэропортик Тивата, принимающий за день один рейс из Белграда и пару рейсов из Москвы, без кондиционеров, но с водой, продающейся в дьюти фри, нечаянная встреча в нем с моим приятелем Димой, который возвращался после выходных с дачи в Черногории, где летом у него живет жена с детьми, старый – престарый Ту – 154, списанный в «Московию» из «Сибири» по возрасту (успокоили с Димой друг друга тем, что «Московия» – компания ЛИИ им. Громова, и перед каждым полетом они там подкручивают все гайки, зато дешево и по расписанию) и… «И за окном Черногорское солнечное побережье сменилось облаками, которые уплотняются по мере приближения к Москве. Это значит, что отпуск кончился. Вместе с теплом, которое началось в Приднестровской Молдавской республике».

Домодедово. Электричка на Павелецкий. Дома.

    13 – 19 августа. Это еще не все. Все эти дни я получал sms-ки от жены на тему – как у них хорошо. Однажды к ним в гости пришел кролик.

    Очень жалкий такой, худенький. Они попытались его подкормить, но зверь кормиться наотрез отказался – он оказался домашним, принадлежащим племяннице Бранки, девочке, приехавшей отдыхать к Марике вместе со своей мамой, сестрой Бранки. Бранка к этому моменту уже уехала. А однажды утром в рассветных лучах в бухту Оребича, которая с нашего балкона, как на ладони, вошел громадный парусник с белоснежными (жаль, не алыми) парусами.

И простоял на рейде целый день – Ассоль ждал А еще один раз я смотрел новости в интернете и увидел, что сегодня пик звездопадов. Звоню девчонкам – смотрите на небо! Через час приходит sms-ка: «А ты-то смотришь? Мы уже десяток увидели!», – смотрю… Но московское небо с нашего балкона позволяет увидеть только две звезды – на кремлевских башнях – и падать они, почему-то, никак не хотят. И я хожу все эти дни на работу, и жду с нетерпением, когда же пройдут эти полторы недели? Я уже знаю, что поеду к ним непременно, хоть они и хорохорятся, хотят показать мне, что и сами с усами, нипочем им эти европейские дороги с границами. Еще на билете сэкономить хотели… А почему бы и не сэкономить? Смотрю в аэрофлот – бонус. Там у меня миль тысяч семьдесят накопилось. Пусть мне Аэрофлот подарок сделает! Будапешт – премиальный билет стоит 15000 миль. Супер! Летим, почти (сборы приходится оплатить) бесплатно. Правда, билет может быть только в два конца, да и Бог с ним. Тут же, через интернет регистрируюсь, распечатывая себе посадочный талон на домашнем принтере. Летим, 22 августа, утром.